— Мне вот интересно, как это девочки всегда узнают, где ты? — недоумевал Марк.
«О, ты совсем не знаешь, на что способны девочки в погоне за счастьем», — подумала я про себя.
— Наверное, кто‐то выложил информацию в интернет.
Все посмотрели на Ника, который притворялся, будто занят протиранием винных бокалов и ничего не слышит.
— Если тебе важно знать, — со вздохом начал Марк, возвращаясь к моему вопросу, — то причиной разрыва с Макконнеллом стали творческие разногласия. Мы по‐разному видели будущее группы. Для него это было одной безумной вечеринкой. А я… я тогда хотел стать профессионалом.
Я вспомнила песню, которую играл Крис. Она настолько отличалась от нынешних The Red Room, что с трудом верилось, что он вообще стоял у истоков группы.
— Он чрезвычайно талантлив, даже слишком, и, как многие талантливые люди, неуравновешен и обидчив, — продолжил Марк. — И склонен к саморазрушению.
— Если мне не изменяет память, он был не слишком‐то предан делу, постоянно прогуливал репетиции, являлся на концерты в отмороженном состоянии, в общем, вел себя как долбаный Джим Моррисон, — перебил его Хью.
— Ну это же так по рок-н-ролльному, — попробовала я защитить Криса. — Нельзя ведь играть рок по расписанию.
— Действительно, — хмыкнул Хью. — Ты только объясни это парням с нашего лейбла.
— Простите, конечно, не мое дело судить о ваших порядках, — попыталась я исправить положение. — А в какой момент Крис решил уйти? Это ведь случилось на Гласто или сразу после?
Марк кивнул. Его и без того невеселое лицо исказило выражение глубокой боли. Тема была для него тяжелой. Лицо Хью сохраняло выражение легкой отчужденности, как у ребенка, который привык слушать, как отзываются друг о друге за глаза разведенные родители.
— Так что, моя сестра поехала на фестиваль вместе с вами? — спросила я, по очереди заглядывая им в глаза.
— Нет, — замотал головой Марк. — Там очень строго с этим. Мы выступали в три часа дня на самой маленькой сцене, мы же не какие‐нибудь хедлайнеры, которые раздают проходки направо и налево.
— Но вы видели ее там?
— Да, — кивнул Риммер. — Она подходила к нам после выступления.
Я почувствовала, как зашевелились маленькие волоски у меня на шее. Почему же он так не хотел говорить? Почему приехал сюда сам, а теперь приходится вытаскивать из него каждое слово чуть ли не клещами? Он всегда был таким скрытным, Джен?
— О чем вы с ней говорили? — продолжала я гнуть свою линию. — Я понимаю, это было очень давно, но мне так важно знать.
— Ни о чем особенном, насколько я помню — Марк сделал глоток пива, к тому моменту наверняка уже теплого и мерзкого. — Она похвалила сет и пожелала нам успеха. К тому моменту они с Крисом уже разбежались, и мы потеряли связь. Все произошло очень быстро и очень любезно, много улыбок и ничего не значащих фраз, как бывает, когда сталкиваешься на вечеринке с бывшими друзьями и бывшими друзей. Не знаю, понимаешь ли ты, о чем я. Такой особый вид вежливости.