Ларин сел, поднял крышку и уверенно нажал правой ногой бронзовую педаль, а затем опустил пальцы на клавиши. Он сыграл, ни разу не сбившись, ничего не перепутав. Когда последний аккорд ещё звучал, Пётр с облегчением опустил руки на колени.
— А вот это сможешь? — перед глазами мальчика появились ноты.
— Я не умею играть по нотам, — признался Пётр, — а эту мелодию меня научила играть мама. Это была её любимая мелодия.
— Почему была? — заглянув в глаза мальчику, спросил директор.
— У меня мама пропала. А папа погиб совсем недавно.
Илья Данилович почувствовал, что мальчик очень волнуется. Он заметил, как начали дрожать его пальцы, как глаза стали влажными, вот-вот по щекам покатятся слёзы, а на лбу выступили капельки пота.
— Понимаешь, Пётр Ларин, я не могу тебя взять в нашу школу. Мы принимаем только одарённых детей, очень одарённых. Ты замечательный мальчик, умный и добрый, но извини, я не могу нарушить правила. Для того чтобы учиться в этой школе, у тебя должен быть какой-нибудь талант.
Пётр Ларин развернулся на вертящемся стульчике лицом к двери и шёпотом произнёс, глядя на дверь, которая вдруг стала для него прозрачной:
— А почему они нас подслушивают?
— Кто? — шёпотом поинтересовался Илья Данилович, не сразу догадавшись, о чём говорит мальчик.
— Мужчина в спортивном костюме и женщина с белыми волосами.
Илья Данилович на цыпочках обошёл письменный стол, приблизился к двери и резко распахнул её.
— Ой! — вскрикнула женщина с белыми волосами, отскакивая от двери. Мужчина в синем спортивном костюме быстро зашагал по коридору.
— Изольда Германовна, вы уже получили учебники по английскому?
Преподавательница с белыми волосами покраснела и смущённо закивала.
— Да, спасибо, — сказал Илья Данилович, закрывая дверь.
Сейчас он смотрел на Ларина совсем по-другому. Он приблизился к мальчику, приподнял очки на лоб.
— Ты хочешь сказать, что знал, что они стоят за дверью и подслушивают?
— Нет, я случайно увидел.
— Через дубовую дверь?
— У меня это иногда бывает, когда очень волнуюсь и чего-то очень жду.
— Кто тебя этому научил?
— Никто, это происходит само собой. А ещё я могу проходить через турникет в метро.
— Я тоже могу проходить через турникет в метро! Бросаю жетон и прохожу.
— А я не бросаю жетон, не вставляю проездной билет.
— Так что, ты пользуешься своим даром в корыстных целях?
— Нет, — отрицательно затряс головой Пётр. — Мама говорила, что если очень нужно, то можно.
Илья Данилович всё ещё сомневался. И мальчик это почувствовал. Он так крепко сцепил перед собой пальцы, что хрустнули и побелели суставы. Зажмурил глаза, несколько раз качнулся.