Черноносая с красноносой ударили друг друга в ладони и захихикали пуще прежнего.
— Кого бы ещё сделать? — красноносая обвела взглядом террасу.
— Вон он! — хихикнула черноносая и показала пальцем на господина, занятого чтением газеты.
Вредные дамы обошли его столик с двух сторон и уселись на свободные стулья. Рядом с пепельницей лежал большой коробок спичек. «Шведские спички» — гордо значилось на этикетке. Одна из вредин приложила палец к губам, вторая завладела спичками, чиркнула прямо о пепельницу. Спичка вспыхнула ярко, как лампочка. Нижний край газеты заполыхал. Мужчина подбросил газету и в ужасе завизжал. Горящая газета упала на скатерть. Дым, шум, гам… музыка смолкла.
Вредные дамы отошли к перилам и любовались результатом своих проделок.
— Жаль, что он усы не обжёг, — проговорила красноносая.
— Надо было скатерть поджечь. Вот попрыгал бы! — черноносая протяжно вздохнула. — Давай ещё что-нибудь весёленькое устроим. Скучно мне, а возвращаться не хочется.
— Давай музыкантам ноты поменяем.
— Было уже. Когда оркестр на балу вместо мазурки похоронный реквием грянул, я чуть не ухохоталась… — черноносая обернулась, глянула через плечо. — Подружка, чего это мальчишка на нас пялится. Словно нас видит. А?
Красноносая тоже уставилась на Ларина и неожиданно показала ему фигу — длинную и обидную. Мальчишка даже вздрогнул.
— Видит. Он нас видит, — не то с восхищением, не то с возмущением воскликнула черноносая вредина.
— Конечно, вижу. Вы чего такие вредные? — спросил Пётр шёпотом.
— Говори громче. Всё равно они нас не слышат. Ты откуда здесь взялся? — гаркнула красноносая дама.
— И не стыдно вам гадости делать людям?
— Можно подумать, ты гадости не делаешь, — захихикала черноносая. — Мы-то про тебя ой как много знаем.
— Ничего вы не знаете. Нельзя вредничать.
— Это так весело. Дети всегда гадости делают. Вот только взрослые им мешают. Присоединяйся. Повеселимся. Оттянемся по полной…
— Мне мама говорила… — начал Пётр.
— Ой, ой, ой… Можешь не рассказывать. Нет у тебя мамы. Врун.
— Есть.
— Ну и где она?
— Она пропала, — дрогнувшим голосом произнёс мальчишка.
— Ну, тогда и я могу сказать, что у меня есть всё что угодно. Не ломайся, пошли с нами. Мы должны дружить. Ведь мы — не такие, как они, мы лучше, умнее, красивее.
«Тоже мне, красавицы выискались, — подумал Пётр, — обезьяны с бумажными носами».
Он не успел и опомниться, как вредные дамы уже стояли рядом с ним — красноносая слева, черноносая справа — и крепко держали его под руки. Ноги его оторвались от земли, он почувствовал, что летит. Ощущение было не из приятных, перехватило дыхание, голова закружилась. Ноги беспомощно перебирали, а за воздух не зацепишься.