«Хорошо», — думал всем телом и мыслью Богавут.
А Лев Семенович, с жирным, словно опухшим, лицом, выпятив круглое брюшко, мелкими шажками похаживал мимо управляющего и говорил:
— Видите, как мы славно сжились в один месяц. Полюбуйтесь на наши отношения! Я глубоко уважаю вас, а вы… вы скоро будете почти боготворить меня. А почему? Потому что мы сразу же крепко договорились не касаться политических тем. Я — дальновиден! Я о-очень зорок! И я сразу же признал в вас почти эс-дека! Но что же из того! Я безбоязненно предложил вам место. Подумал: «Ничего! Выветрится! Обширкается! Подсохнет!»
— Я не эс-дек! — выговорил Богавут спокойно и весело.
Вокруг было так хорошо, и груди так отрадно дышалось, что и наивная болтовня не вызывала досады.
Лев Семенович еще больше выпятил брюшко и растопырил руки.
— Сохрани Бог! — почти воскликнул он. — Я вас и не обвиняю в излишнем увлечении социализмом. Мне да вас обвинять! Кто я сам? А? Кто я сам? Как вы думаете?
Он мелкими шажками подбежал к управляющему, как-то раздул щеки и, понижая голос почти до шепота, выговорил:
— В мечте и теории я сам одним плечом примыкаю к великому Бебелю! Как же-с! Читал его брошюрки и восхищался. И чистосердечно примыкаю к нему одним плечом! Смею вас уверить! Примыкаю!
Он забежал сбоку и, подняв к верху указательный палец, почти выкрикнул:
— Но только одним плечом! И в теории, и в мечте!.. В мечте! — выкликивал он, высоко потрясая указательным пальцем. — А на деле и другим плечом я более склонен примкнуть к Пуришкевичу! To есть: стою за твердую власть. Вы меня понимаете?
Красивое, но суровое лицо Богавута чуть дрогнуло.
— Почти, — выговорил он безразлично, — почти понимаю.
— Одним словом, я хочу сказать вот что, — заговорил Лев Семенович. — Каждый благородный человек должен примыкать одною стороною сердца к Бебелю и мечтать вместе с ним о золотом веке и благосостоянии всех. Но! Но, — выкрикнул он почти грозно и раздувая щеки, — но вместе с тем нужно добросовестно исполнять и каждое предписание господина уездного исправника и тому подобных властей. Почему? — спросил он Богавута деловито и строго. — Почему? А потому, что предосудительное поведение даже благородного человека достойно всяческого порицания, а пренебрежительное отношение к властям всегда строго наказуется в каждой благоустроенной стране. Теперь вы меня поняли?
— Совершенно, — ответил Богавут и вдруг весело и звонко расхохотался.
Горничная с крыльца крикнула:
— Кушать подано! Пожалте к столу!
Богавуту пришло в голову:
«Сейчас я увижу Надежду Львовну. Это хорошо».