Может, кто-то скажет, что оно неприлично, но боевые волшебники столько всего видели, что голым торсом их не испугаешь. На следующий день телеса Стейсбера разглядывала вся семья. На месте огромного шрама была ровная кожа без малейших следов былых повреждений. Единственно, она была белесая, однако барон обещал, что после недолгого пребывания на солнце цвет выровняется. Еще один шрам, уже не от огненного заклинания, а от арбалетного болта, был также убран.
На следующий день настала очередь Ланины. Самого лечения она не помнила. Целитель усыпил ее раньше, чем пациентка успела задать вопрос. Проснувшись утром в палате, женщина услышала разговор фельдшера и санитара.
– Как барон себя тратит! И на что? Руки-ноги работают? Довольно! Зачем еще шрамы сводить?
– Женщины – они такие бабы! У них красота на первом месте.
– Не знаю… Его высокоблагородию так тяжко лечение дается… Стоять не мог, час лежал, пока оклемался. Не стоит оно того! Раны лечить – нужно, а красота – дело пустое.
Влезать в разговор Ланина не стала, но запомнила. Не только с лица, со всего тела были убраны шрамы. Вторые роды прошли непросто, и после них на животе образовались некрасивые растяжки. Так вот, их не стало тоже. И живот, и груди были как будто подтянуты. Глядя на себя в зеркало, бывшая приютская шавка, прошедшая огонь и воду боевая волшебница, битая-перебитая жизнью циничная стерва шмыгала носом и еле сдерживала слезы. А придя домой, увидев восторженные взгляды родных и услышав слова младшенького: «Мамочка, ты у нас такая красавица!» – не выдержала и первый раз за всю семейную жизнь разрыдалась на груди мужа.
Дела житейские
После того как принцесса отставила меня от себя, многие придворные выразили сочувствие. Причем не столь важно то, что они говорили при дворе, но по салонам пошли шепотки. Принцессу критиковали. Понятно, жених. Понятно, ревнует. А ты обязана своих людей защищать! Кинула кусок, как подачку верному псу, а потом прогнала от себя. И ведь того не подумала – кто ей служить после такого будет? Барон всю свою карьеру на нее поставил. Он – ладно. Его государь за верность под себя взял, но другие сильно задумались. Что они, должны теперь перед герцогом выслуживаться, чтобы их не прогнали? Так у него своих придворных хватает. Не будем показывать пальцами, но три молоденькие девицы из тех, кого прочили во фрейлины Лауры, как-то перестали проситься в ее свиту. Выяснилось, что здоровье у них хрупкое, родители вдруг испугались отпускать чадушек в холодную северную страну. Между прочим, из лучших фамилий они, потому даже недовольства государя не забоялись.