Пациентка
К полудню началось движение по мосту. Первыми подъехали генералы с сопровождающими их лицами. Попрощаться. Наговорили кучу хороших слов и откланялись, оставив двух интендантов для приема припасов. Ночью начала поступать последняя партия, надо же их было проверить и перенаправить.
Затем приехал обоз с мебелью и дружной пятеркой служанок. Если вы думаете про молоденьких и смазливеньких хихикалок, то обломитесь. Прибыли суровые тетки Мивдиного типа – слона на скаку остановит и хобот ему оторвет. Солдатики, приданные им в помощь, были моментально зашуганы, приставлены к выгрузке, дышали по команде и боялись мегер в стойке «смирно».
Переговорщики проехали, задержавшись на минуту, только чтобы меня поприветствовать. А мои чиновники, приданные им в помощь, просто показались под мои ясны очи, дабы прогнуться и поблагодарить за вчерашний банкет. Прогиб был принят и засчитан.
Уже сильно после полудня Кидор вывел на мост встретить карету. Так как гость, точнее, гостья прибывала инкогнито, совершенно… ну, совсем неофициально… никакой мундир для знакомства не подходил. Партикулярный костюм… тот, который вроде фрака… надевать было уж слишком фамильярно. Мордой и возрастом не вышел. Рангом, понятно, тоже. Совсем без знаков различия встречать гостью непристойно. Еще бы в подштанниках вышел к ТАКИМ людям. Вопрос «К каким именно?» камердинер тактично замял. Инкогнито же! А нарядил он меня в совсем простенькую рыцарскую мантию. Не ту парадную, из парчи, а шелкового бархата. Алую с желтой отделкой. Такие же берет и перчатки. На груди не нашивки, а оригиналы всех регалий, включая камергерский ключ. Рыцарский пояс, которым меня опоясали при посвящении в рыцари, с подвешенными коротким форменным мечом и кинжалом.
Скромненько так. Естественно, обувь кожи крокодила, но теперь я ее всегда ношу. Кидор засомневался насчет пера на берете, однако решил оставить страусиное. Единственно, посетовал на маленькую золотую заколочку. Можно было бы ее и чуть побольше, да с изумрудиком… Но! Увы! Нет в моем хозяйстве такой. Я чуть было не ляпнул в унисон: «Нужда проклятая!» – однако постеснялся. Кто его знает? Вдруг все бросит и побежит покупать? Навесил мне на шею золотую гильдейскую цепь со знаком магистра. Убедился, что часы в кармане, а на пальцах блестят все три перстня – изумрудная родовая печатка, нынче одновременно исполняющая роль знака баронского достоинства, пожалованный Лагозом перстень с изумрудом и Лаурин аметистовый. Только после того слуга последний раз оглядел меня и лишь потом, в таком скромном и полностью неофициальном наряде, вывел на встречу.