– Я пройду очищение, – с горечью сказала Эллен.
– Замечательно, – выдохнула Джиллиан и обратилась к брату: – Ты доволен? Теперь я могу отдохнуть?
– Конечно, дорогая.
– Если понадоблюсь, я буду у себя, – сказала она и, подарив Эллен беглый взгляд, зашагала к выходу.
– Останешься здесь? – с подозрением спросил Виктор.
Джиллиан остановилась. Обернулась.
– Тебе ведь может понадобиться моя помощь с Эллен. Разве нет? Я могу уехать. Ты знаешь, я не люблю здесь спать.
Виктор сосредоточенно смотрел на нее, будто читал мысли.
– Конечно, конечно, Джил. Если что, я позову тебя. Отдыхай.
Она кивнула и пошла прочь, оставив дочь в компании опасного медведя.
***
Эллен сидела на кровати и не отрывала взгляд от круглых настенных часов. Виктор сказал, что за ней придут через час. Оставалось семь минут.
Это был волнительный час. Мысли роем кружили в голове.
Эллен думала о маме. Не понимала: ее безразличие – искусное притворство или же результат опустошенного сердца. Если последнее, то почему она не рассказала о Доме?
Эллен думала о Тимуре. Сдержит ли Виктор обещание? Отпустит ли его?
О Нелли было страшно подумать. Оценивающий взгляд Виктора напугал Эллен. Еще больше напугала реакция мамы. Она словно знала его грязные мысли, поэтому заранее осуждала. Эллен никогда не отрицала, что Нелли красива. Даже слишком. Нельзя было ей оказываться здесь, среди шакалов, которые буду пускать слюни. Их дурманит вседозволенность и безнаказанность, оттого они такие дикие. Нелли сама подписала себе смертный приговор. Они разорвут ее, деля.
Эллен думала о брате и Диме. Алекс кричал: «Если мы не уйдем, то никогда не поможем ей». Они не отступят и не бросят ее. И это пугало ее больше всего. Даже всем вместе взятым, кто остался жив, не справиться с «Элитой». Теперь Эллен понимала, каким смешным было их желание вытащить маму из этой трясины. Ей, оказывается, это и не нужно. Ее засосало, но она не против.
Длинная стрелка дошла до заветной цифры. Эллен вскочила с шелковой постели и кинулась к выходу.
– Эй, час прошел! – Она застучала по двери.
– Жди, – послышался глухой мужской голос.
У Леси рабочий день закончился, и теперь Эллен блокировал кто-то из охраны.
«Можно подумать, я могу сбежать». Седьмой этаж, на окнах решетки, лифт открывается только по специальному доступу. Виктор все же посадил Эллен в тюрьму, только замаскировал ее роскошью.
Вскоре ее проводили на пятый этаж, в комнату, откуда доносился кашель.
Свет внутри не горел, только настенный светильник у изголовья кровати. И мебель, и обстановка в целом здесь была скромнее, чем в ее клетке. Тимур стоял у окна, на всю ширину которого были распахнуты шторы.