Теперь мы остаемся вчетвером. Втроем — Гоул не считается, он не проронит ни слова и в беседе участвовать не будет. Его дело — молчаливо потягивать воду из своего стакана, наблюдая, нет ли рядом опасности и есть ли возможность ее избежать. В первую очередь для Ронни. И только потом — для меня.
Обладатель напугавшего меня голоса и носитель неизвестного, не способного приравняться ни к какому из тех, что я прежде слышала, языка, оборачивается. Оставляет в покое окно, убирает в карман телефон… и больше собственным глазам я не верю.
Я не верю, потому что уже устала удивляться, изумляться и пугаться. Потому что хочу поскорее поесть, выпить и уйти. Уйти подальше, уйти на дольше. А мне мешают. Мне мешают провести этот вечер так, как заблагорассудится, посмеиваясь про себя над самодовольным стариком, потому что этот «старик» — и не старик вовсе — уже знаком мне. Уже, к сожалению, знаком, по событиям недельной давности, когда, будь он проклят, синий «Пежо» Джаса со всей дури ударил по правому крылу серого «Ягуара».
Этот человек, этот мужчина — Серые Перчатки. И глаза у него, черт подери, аметистовые… на самом деле. А еще, дополняя образ, темно-коричневый костюм с подходящей по цвету рубашкой (никакой белизны и обыденности) и довольно приятный горьковатый парфюм. В целом, выглядит он свежо и не так уж плохо. Думаю, будь Роз на лет пять младше, она бы с радостью посваталась к нему.
— Мистер Каллен, — Рональд находится первым. Он всегда первый и всегда точно знает, чего хочет. Ждать в очереди, терпеть, надеяться — все это не для него. Уж слишком медленные явления.
Отец подходит к инвестору — или кто он там, я уже ничего не знаю — и пожимает протянутую руку. Куда крепче, насколько я вижу, чем положено. Но из мужчин никого это не волнует.
— Мистер Свон, — вежливо отвечает Серые Перчатки, кивнув ему, — добро пожаловать.
Его английский выше всяких похвал. Я уже слышала его, знаю, но в сравнении с недавно звучавшим языком поражаешься такой простой истине как чуду. Мне кажется, на том, своем — полунемецком, полунорвежском — у него так же нет ни акцента, ни неправильного произношения.
— Изабелла, — отец оглядывается на меня, глазами веля подойти. Сам не делает ни шагу назад, ждет. Но долго ждать не будет.
Задумчиво взглянув на мужчину, все же делаю то, что просят. Останавливаюсь рядом с Аметистовым, с прискорбием вынужденная заметить, что даже на каблуках не дотягиваю до его роста как минимум на половину головы. Никак. А что же без них?..
— Здравствуйте, — я сегодня сама учтивость. Даже Ронни это замечает, а он не славится внимательностью к чьему бы то ни было состоянию. Все дело, наверное, в деньгах, которые так и витают в воздухе, готовые к обсуждению.