И только лишь спустя минуту разглядывания, она вытаскивает содержимое подарочной упаковки — небольшую синюю бархатную коробочку.
— Что это?
— Посмотри, — не давая ответа, кивает на коробочку Эдвард.
Послушно раскрывая её, Белла выуживает из темного мягкого углубления тонкую серебряную цепочку, своими звеньями создающую небольшой браслет. Крохотные фигурки, разместившиеся на ней в пяти разных местах, удивляют.
— Очень красивый… — восхищённо шепчет девушка, поворачивая украшение в сторону, дабы лучше рассмотреть, — спасибо.
— Он хранит пять твоих секретов, — негромко сообщает мужчина, аккуратно приподнимая пальцем первую фигурку. — Ты хотела жить на море.
— Хотела… — Белла зачаровано смотрит на маленькую ракушку, поражаясь тому, что Каллен до сих пор об этом помнит.
— Твои любимые цветы — розы, — Эдвард следует дальше по цепочке, останавливаясь возле серебряного цветка, в названии которого нельзя ошибиться.
Мисс Свон тихо выдыхает, кивая.
— Наверху, в Эйфелевой башне подают самых лучших в Париже улиток, — Каллен усмехается, притрагиваясь к башенке и вспоминая, в какой восторг привело Беллу это сливочно-чесночное блюдо. Первая неделя после брака. День четвертый. Пятница.
— И «Цезарь» тоже, — вставляет она, заставляя бывшего мужа усмехнуться.
— Конечно же. В этом плане тот ресторан вообще вне конкуренции.
Эдвард не может и не хочет скрывать всю приятность того, что мисс Свон помнит о его предпочтениях. И уж тем более о чудном французском салате…
— Рудольф для счастливого Рождества, — Каллен демонстрирует искусно вырезанную фигурку оленя, чуть задерживаясь на ней. Белла была первой, кто рассказал ему историю об этом сказочном персонаже. Пусть у неё он и останется.
— А корона? — девушка чуть хмурится, сосредотачивая внимание на последнем элементе браслета, — это тоже секрет?
— Нет, не секрет, — Эдвард вздыхает, заправляя выбившуюся прядь Беллы за ухо, — ты ведь вправду принцесса. А корона — неотъемлемый атрибут любой из них.
Принцесса… Он не изменил этого. Как и прежде, как и раньше, когда услышал впервые, считает такое прозвище более подходящим. И если в устах Майка, называющего так свою соседку по парте в младшей школе, оно звучала жестоко, то в голосе мужчины нет ни единого проблеска этого чувства. Мягкость и нежность. Всегда.
— Он замечательный, Эдвард, — улыбка Беллы становится шире, но вместе с тем на глаза грозят навернуться слёзы, — можно, я его надену?
— Он твой, — Каллен с готовностью придвигается ближе, кивая. Помогает застегнуть непослушную маленькую застёжку.
Любуясь на новообретенное украшение, Белла не допускает даже мыслей, что будет с ним, когда она вернётся к Джасперу. Что будет, когда тот увидит его. Плевать. Сейчас и здесь.