– Ребятки, у меня новость для вас, – проговорил Мстислав, закончив разговор. – Мой сын отыскал сердце Максимилиана.
– Чего-чего? – Борис обернулся и посмотрел на Боярова как на умалишенного.
– Он нашел в теплице «дипломат». Под тем кустом, который Мася повалил. Нужно было глубже копать…
– И в нем сердце?
– В нем – деньги. Три миллиона долларов.
– Те самые?
– Похоже на то. И, кажется, я теперь все понял. – Он повернулся к Максимилиану. – Сынок, ты уверен в том, что никого не убивал?
– На сто процентов.
– Значит, ты не побоишься вернуться в имение?
– Мне не страшно, но… Мы договорились с братом о том, что я на время залягу на дно. Это для моего же блага. Меня же арестуют, едва я покажусь на глаза полиции.
– Если твоя совесть чиста, будь уверен в своем будущем. Справедливость восторжествует, и ты останешься на свободе.
– Ой, кто бы говорил, – простонал Хренов.
Бояров шикнул на него и вернулся к диалогу с Масей:
– Скрываться – не вариант, ты это понимаешь? Лучше доказать свою невиновность и жить нормальной жизнью.
– Но как я докажу?
– Мы с Борисом Аркадьевичем тебе в этом поможем.
Хренов закатил глаза. Старик явно выжил из ума.
– Тогда я готов вернуться, – решительно проговорил Максимилиан.
– Слышал, Боря?
– Ага.
– Тогда заводи свою колымагу, и поехали.
Отец сказал, что едет вместе с Борисом Хреновым в усадьбу, и Андрей был как на иголках.
Находился он в своей комнате и через дверь орал на Оксану, которая то поговорить хотела, то накормить его, то напоить компотом, то сообщить, какая он сволочь, раз не ценит заботу о себе. Когда раздался стук, но на сей раз в окно, он решил, что это снова она, «невеста», но по его душу явилась Ника. Что еще больше «порадовало».
Андрей приоткрыл створку. Выглянул. А что ему оставалось? Невеста хозяина знала, что он в комнате.
– Надо поговорить, – выпалила Ника. Вид у нее был помятый. Сейчас она выглядела на сорок не только из-за взгляда. Ее лицо как будто поплыло. У многих, если не у всех, с возрастом опускаются уголки губ, становятся более глубокими носогубные складки. И Ника как будто за сутки прибавила себе пятнадцать лет.
– Давай в другой раз?
– Нет, сейчас.
– Я не могу, Ника.
– Ты чем-то очень занят? – Она бесцеремонно залезла на карниз и, протиснувшись во фрамугу, просочилась в его комнату.
– Я просто сейчас не расположен к разговорам…
– А к сексу?
– Не понял?
– Я думала, ты уже вышел из того возраста, когда нужно объяснять, что это такое, – сказав это, Ника развязала пояс банного халата, в который была облачена.
– Нет, пожалуйста, не делай этого.