— Но и убили человека в человеке, — хладно отчеканил Флорентин, выставив посох перед собой, со звоном цокнув по стекло-плитке. — Ибо чего стоит человек в одиночестве, если нет того, кто бы его поддержал? Лишив людей семей, самой возможности их иметь, вы заставили народ мучиться от невыносимых душевных терзаний друг по другу, — Флорентин поднял левую руку и обвёл полукругом ею народ, спрятавшийся в укрытиях. — Люди, одумайтесь! Вы можете обманывать хозяев, которым бьёте поклон, но не обманывайте себя! Большинство из вас ощущала «несанкционированные» чувства и тем более, вам же нравилось, когда на вашу нужду в любви вам отвечали душевным теплом.
— Ложь! — надорвав механические связки, прорычал «Апостол», одарив исступлённым взором диодовых очей иерарха. — Ты лжёшь, так как, дав в руки труд програманнам, много работы, мы избавили их от необходимости тратить время на всякую бредятину, вроде семей и отношений.
— Ха, — усмехнулся Флорентин. — Вы, господин «Апостол», не можете отрицать очевидное, но ваша Инфо-философия привела к разрушению человека. Вы не можете отрицать этого, но всё больше людей отвергают основы вашего учения. Да и к тому же, дав им труд в руки, вы миллионы людей обрекли на медленную погибель от психической перегрузки… от чувств. Да и пичкая их антидепрессантами, вы только усугубили ситуацию, господин Апостол, — язвительно заключил Флорентин, лукаво улыбнувшись. — Не уж, то ваша… философия в людях видит только производственный материал, который нужно как можно быстрее отработать? Вот как вы относитесь к тем, кто вам доверился?
— Эту цену ради стабильности и мира мы готовы заплатить, так требует Макшина, — с жутким отсутствием жизни ответил механизм, которого по недоразумению ещё называют человеком. — То был самый действенный вариант разрешения проблем, и мы его выбрали. Суровые времена требуют суровых мер, а кризисные самого жесточайшего разрешения острых вопросов, чтобы не доводить до эскалации.
— Вы хоть себя слышите? — на лице священника проступила гримаса шока и удивления, вперемешку с ярым возмущением. — Вы уже не видите людей! Вы только способны осознать «производственную необходимость», а на народ вам плевать!
— Коли же нам плевать, — выдохнул с механическим шипением через алую маску «Апостол», — не дали бы народу труд, чтобы он мог себя занять и привести цивилизацию к победам и великим свершениям, что не каждому из былых эпох не под силу.
— Труд?! — возмутился Флорентин. — Разве можно назвать трудом каторжные работы на заводах? — Флорентин указал крючком посоха куда-то в сторону развалин старого города. — Может вы обоснуете чем-то из своей Инфо-философии почему там вкалывают лоботомированные рабы… как и по всей стране. Может, вы ответите, почему люди, которые «недостаточно интеллектуальны», — раздражённо произнёс Антинори. — Должны жить на положении рабов или только умеете дурманить народ, который под дулами орудий и готов вас жадно слушать, чтобы сохранить жизнь?