Рука Маритона, скрытая за перчаткой, откинула капюшон Апостолу и все смогли увидеть его черты — лысая голова на которой набита татуировка в виде символике Информократии светло-синими красками; модифицированные жёлтые глаза, смотрящие на мир взглядом электроники, тонкие накрашенные синей помадой губы, припудренные нос и худые втянутые щёки, а под затылок из-под балахона подходят несколько проводков.
— Нет, — взмолился Апостол. — Не нужно, я прошу вас, умаляю! — по худым щекам одного из правителей Информократии, правящим без намёка какую либо человечность потекли человеческие слёзы. — Братцы, я прошу вас, помилуйте меня.
— Поздно, — Маритон хватает за шиворот Апостола и швыряет его и поднимает, прижимая локтём к стене и держа холодное лезвие у шеи, в любой момент, готовясь им скользнуть по коже. — Слишком поздно, и обратившись к одному из бойцов, Маритон с нетерпением спрашивает. — Нас увидят?
Солдат, закинув пулемёт за спину, достаёт небольшую портативную камеру и начинает ею сканировать пространство и после небольшого анализа холодной речью даёт ответ:
— Да, тут как минимум шесть скрытых камер и все они смотрят на нас. Власть и програманне сразу же узнают о смерти…
— Про-про-прошу в-в-в-вв-а-ас, — лицо хозяина всей хозяйственной сферы государства расплылось в безнадёжной мольбе, губы расползлись в невразумительной фигуре, выдавая невнятные слова, а по щекам потекла тушь. — Ум-ум-умаляю…
Маритон не стал дослушивать ни слов солдата, ни слёзные просьбы своей жертвы — лезвие короткого меча двинулось вправо, в такт движения руки, рассекая кожную гладь и выпуская кровь, которая потекла с обилием, заливая насыщенной жидкостью синие одежды. Парень швырнул жертву на пол и прижал коленом спину врага и стал вонзать меч острием в область шеи и спины, пронзая его удар за ударом, как это делает швейная машинка, когда прошивает ткань. Неведомая и древняя злоба овладела душой, заразив её неудержимой злобой, Маритона и удары стали машинальными и зверскими, что его поспешили оттянуть от лживого Апостола сослуживцы, чтобы дух безумия не овладел им окончательно.
Когда мужчина стал на всё смотреть здоровым взглядом, не застланным багровым туманом, парень увидел перед собой лишь труп, который в области чуть ниже шеи превращён в месиво, под которым большая лужа крови. Когда в мышцы вновь пришла чувствительность, он почувствовал, как его держат собратья по оружию, в ладонях он не ощущает клинка, лишь кровь по самый локоть заляпала его, испачкав ещё и грудь.
— Вот что делает с людьми Дворец «Неоспоримой Воли», — выдохнул Маритон и попытался освободиться от крепких объятий воинов, но не смог. — Отпустите, я в порядке. Солдаты.