Люди на удивление спокойно оказались у лифта, сверкающий своим несравненным великолепием — золотые двери и кабинка, похожая на хоромы ближневосточного шейха. Боевое звено моментально забралось в него и запустило механизмы движения, чтобы их лифт отнёс наверх. Хватило мгновения, чтобы из одного сегмента Дворца их перебросило в следующий, кардинально отличающийся от предыдущего.
Через прицел оружия глаза едва не ослепли от сияния белого мрамора, которым отделаны стены этих палат Общей Директории. Серебряные узоры покрывают стены причудливыми завитками и картинами, а у стены, где вышел Маритон, потолок подпирают восемь огромных статуи, по четыре на каждую сторону от лифта, которые так же сотворены из мрамора и олицетворяющие послушников в капюшонах и мантиях до пола. Отряд вышел из лифта и занял оборону — по два ствола на сторону длинного и колоссального в высоту коридора, чтобы удержать врага в случае его появление. Маритон почуял ухом, что где-то по близости идёт интенсивный бой, и моментально определив сторону, двинул отряд вперёд в сторону окна, где ещё одна развилка.
За поворотом у самого угла остановился мужчина и кратко выглянул. В метрах пятидесяти он узрел наспех возведённую оборону — укрепление из металлопластика для прорезей для стволов, где стоят как минимум три Гвардейца, расщепляющих стены Дворца лучами смерти вместе с двумя плазменными турелями заставляют отряд Аурона не высовываться из укрытий.
— Через такую оборону им не прорваться, — констатировал один из солдат. — Да и мы не сможем… круговые турели зальют нас чёртовой плазмой.
— Нет, — соглашается Маритон. — Им ни за что не прорваться, но зачем тогда пришли мы? — рука мужчины касается поясницы и в ладони через секунду оказывается большой, выкрашенный в оранжевый цвет металлика, баллончик с чекой на навершии.
— Это же…
— Да. Наш Первоначальный Крестоносец дал мне её, а теперь пригнитесь, будет очень жарко.
Маритон отошёл от края, запустив туда гранату и трёх секунд хватило, чтобы коридор озарился светом яркого адского пламени, сожравшего часть коридора, окрасив его в чёрный цвет сажи, сменив белоснежный блеск мрамора. Гвардейцы испытали истинный катарсис, когда их броня нагрелась до страшного состояния, зажаривая внутренности, и в итоге они пропеклись до самого сердца, словно курицы в фольге. Микросхемы и детали автоматических турелей расплавились, что привело к их детонации — не выдержали хранилища для плазмы — они взорвались, растворив и сами орудия. А укрепления из металлопластика в вихре шторма, грянувшего из ада, стали дымящейся лужей на полу.