Признания Русинова нисколько не облегчили его участи: он был сослан на пять лет в Сибирь.
В марте 1900 года Зубатов доносил Департаменту полиции на имя Ратаева: “15 февраля в Москву прибыл только что отбывший срок ссылки, известный в литературе под псевдонимом Ильин, представитель марксизма Владимир Ульянов и поселился нелегально у сестры своей Анны Ильиной Елизаровой, проживающей по Бахметьевской улице… 19 февраля бывший студент Московского университета Дмитрий Ильин Ульянов, отбывающий в г. Подольске Московской губернии срок гласного надзора, приехал в здешнюю столицу и привел с собой на квартиру Елизаровой, где в это время находились Марья и Владимир Ульяновы и еще неизвестное лицо, негласно поднадзорного мещанина Исаака Христофорова Лалаянца, который, как известно Вашему высокородию, является ныне, вместе с женой своей, объектом наблюдения, установленного в п. Екатеринославле за группой, тайно печатающей газету “Южный рабочий”. В этот, же день квартиру Елизаровых посетил хорошо известный охранному отделению бывший студент технического училища А.В.Бугринов, женатый на Анжелике Карпузи, состоящей под негласным надзором полиции”.
Читатель может обратить внимание, что Зубатов, перечисляя присутствовавших у Елизаровых, йе называет одного лица. Не потому ли, что благодаря этому лицу он так хорошо знал все? И не была ли этим лицом Серебрякова — секретный агент охранного отделения и близкий друг семьи Ульяновых?
Из Москвы Лалаянц уехал, разумеется, под наблюдением, сначала в Кременчуг, где посетил один маленький домик, потом в Екатеринослав. В Кременчуге обитатели дома сразу обратили на себя внимание филеров своим поведением: редко выходили на улицу, никто у них не бывал…
Все говорило, что “техника” здесь. В то же время наблюдением по Екатеринославу за Лалаянцем и его женой был выяснен круг их знакомств, состоявший главным образом из местной интеллигенции. В апреле 1900 года были проведены обыски и аресты. В кременчугском домике, где жили Сара Гранд, Хайм Рихтерман и Ефроим Виленский, обнаружили типографию и около двух тысяч отпечатанного при ее помощи второго номера “Южного рабочего”; в самой типографии застигли Хаю Гутман, которая занималась набором шрифтов в этой печатне…
Местная жандармерия была всем этим очень огорчена: далекая “охранка” под самым ее носом делала такие “открытия”.
Производя свои иногородние розыски, Зубатов ставил себе две задачи: во-первых, нанести удар революционным организациям, возникавшим все чаще и чаще в разных углах провинции, и, во-вторых, он хотел, пользуясь обстоятельствами, навербовать агентов-осведомителей для местных надобностей в будущем. Поэтому при “летучем” отряде, командированном на аресты и обыски, отправлялся жандармский офицер.