Императрица-мать имела крупный разговор с коронованным сыном и не скрыла источника полученных ею сведений о Филиппе.
Царь страшно разгневался, вызвал к себе Плеве, тогда уже министра внутренних дел, и горько жаловался ему “на подлеца Рачковского”. Плеве, давно уже, со времен Дегаева, не любивший Рачковского и боявшийся его, воспользовался удобным случаем, вызвал Рачковского в Петербург и для выяснения его проделок назначил над ним следствие.
Над головой нашего героя нависла гроза; казалось, падение неизбежно, так как “проделок” за душой Петра Ивановича было немало. Но сильные друзья (среди них дворцовый комендант Гессе) выручили. Следствие было вскоре прекращено. Рачковский же был выслан сначала в Брюссель, а затем в Варшаву; и в Брюсселе и в Варшаве он виделся со старым своим приятелем Евно Азефом.
На место Рачковского заведующим заграничной агентурой в ноябре 1902 года был назначен Леонид Александрович Ратаев, начальник Особого отдела Департамента полиции. Война между Рачковским и Плеве с его помощниками шла, видимо, по всему фронту. В этой войне не последнюю роль играл Ратаев, и в планы его начальства и его самого входило, конечно, как можно сильнее опорочить во всех отношениях деятельность Рачковского. Так, уже 22 декабря 1902 года Ратаев пишет Лопухину:
“В настоящее время, по истечении двух месяцев, я позволю себе доложить Вашему превосходительству, что основой для сметы на будущий год должен служить счет расходам, представленный действительным статским советником Рачковским в августе текущего года в последний его приезд в С. -Петербург, с некоторыми изменениями, соответственно настоящим потребностям.
Расходы по разъездам в 600 франков в месяц едва ли можно признать чрезмерными, если под словом “разъезды” подразумевать все расходы во время путешествия.
Надолго отлучаться из Парижа, куда стекаются все предписания, запросы и донесения, неудобно, а между тем оставлять без самоличного надзора Лондон и Швейцарию я не признаю возможным, в особенности, пока все не наладилось так, как мне хочется.
По части секретных сотрудников, я полагаю не придерживаться строго рамок Лондона, Парижа и Швейцарии, а предлагаю раскинуть сеть несколько шире. Уже мною лично приобретено трое сотрудников: один добавочный для Парижа (специально для наблюдения за русской столовой), одного для Мюнхена и одного я полагаю послать в Бельгию, где в Брюсселе и Льеже образовалось порядочное гнездо. Из числа прежних сотрудников не все еще перешли ко мне, но перейдут с отъездом П.И. из Парижа…
Независимо сего мне во что бы то ни стало необходимо приобрести сотрудника среди специально поляков. В Лондоне польская революция очень сильна и весьма серьезна, освещение же, на мой взгляд, не вполне достаточное. Подробный доклад по Лондону составляется, и для его окончания мне необходимо еще туда поехать, что я и сделаю, представив окончание работы о “Желтых”.