Суд, определив ее “нераскаянным провокатором”, постановил подвергнуть ее и Синьковского смертной казни. При этом на суде Бурцев высказался, что они уже полгода тому назад знали, что есть агент — женщина выше среднего роста, лет 30, бледная, давно работающая в партии и занимающая в ней видное положение. Бурцев предполагал увидеть в лице Цетлин этого агента, но теперь видит, что он ошибся, и Татьяна Цетлин — другое лицо, хотя, конечно, обстоятельство это вины ее не изменяет.
После суда оба арестованные были оставлены в квартире под стражей до приведения приговора в исполнение. Квартира охранялась сперва 7, а потом 4 вооруженными людьми, но в ней перебывало за эти дни человек 30, на что обратил внимание консьерж.
6 апреля по неизвестным причинам обоим арестованным было объявлено, что назначенная им смертная казнь отменяется, причем они исключаются из партии и обязаны жить под надзором, извещая партию о месте их нахождения. Вслед за тем оба они были освобождены, причем Цет.лин выдано из ее денег 40 франков, с которыми она и уехала в Германию, сопровождаемая наблюдением из 6 революционеров, По дороге ей удалось, однако, на одной из узловых станций, пересев на встречный поезд, ускользнуть от наблюдения, после чего она и приехала в Россию.
По поводу рассказа Цетлин нельзя не заметить, что она сильно драматизировала происшедшее.
Впрочем, после парижского разоблачения Цетлин и ее любовник Доброскок постарались выйти из сферы неприятных встреч с революционерами, и в 1917 году весной, когда Бурцев стал разыскивать “супругов” Доброскок, то оказалось, что Николай Золотые Очки занимал более приятное и спокойное, нежели раньше, место по дворцовой охране в Петергофе. Что касается Климовича, то, сообщив Гартингу о злоключениях Цетлин, он, естественно, “задавался целью выяснения того обстоятельства, каким образом произошло расконспирирование секретной деятельности Цетлин”, причем обращал внимание на то обстоятельство, что до самых последних дней марта 1909 года Цетлин была в партии, по-видимому, вне всяких подозрений и что провал ее произошел очень быстро и в самое последнее время. “Что касается возможного участия в этом деле агента наружного наблюдения Лейтиса, то следует отметить еще то обстоятельство, — продолжал Климович, — что Савинков и Бурцев, беседуя о последнем приезде Герасимова в Париж, упоминали о том, что Герасимова видели на Елисейских полях.
К сожалению, из-за отъезда Герасимова из С.-Петербурга, точно установить, бывал ли он в последний свой приезд на Елисейских полях, не представляется возможным, так как он из номера гостиницы никуда не выходил”. Между прочим, агент Кершнер как-то случайно говорил Лейтису о том, что Герасимов живет на Елисейских полях.