Мы не будем перечислять, в какие сроки должны были посылаться письма и какими условными телеграммами должен был Красильников уведомлять Еремина о высылке каждого письма. Заподозрены были в выдаче тайн Бурцева следующие лица в Петербурге:
1. Васильев И.С. — Большая Охта, М. Прохоровская ул., д. 15, кв.10.
2. Васильев МД — Крестовский Остров, Вязовская ул., д. 15/12, кв. 4.
3. Широков К.К. — Ивановская ул., д. 24., кв. 10.
4. Семенихин СГ. — Сергиевская ул., д.31, кв 42.
5. Преображенский ДМ. — Петербургская сторона, Б Дворянская ул, д.28, кв.12.
Через 11 дней Еремин дополнял, что надо “в следующих письмах не указывать на бывшее будто бы сношение Бурцева с адресатами, а предлагать последним доставлять за определенную и значительную сумму интересующие автора, т. е. Бурцева, сведения, которые могут быть извлечены из дела Департамента полиции”. “Кроме того, — писал Еремин, — если с течением времени представится необходимость во временном прекращении высылки вами писем от имени Бурцева впредь до особого распоряжения, то вам будет выслана мною условная телеграмма за обыкновенной подписью “Орлов” следующего содержания: “Препятствий к выезду Женеву нет”.
Из заподозренных откликнулся Васильев с Крестовского Острова (на адрес Шарля Дермонта): “Получил Ваше письмо, подпись которого мне совершенно незнакома… Такое редкое совпадение моих имени, отчества, фамилии и места жительства, на которое я недавно лишь переехал, не что иное, как недоразумение. Письмо Ваше для меня загадочное. О каком обещании с моей стороны Вы упоминаете? Да и вообще, если Вам угодно со мной разговаривать, я просил бы подписать фамилию ясно и полностью”.
Пока дошло это письмо в Париж, Еремин взволновался, ибо № 1 получил и представил ему загадочное письмо от якобы Бурцева, а № 2 не представил, “ввиду чего возникает предположение, что он намерен послать ответ по указанному Вами в том письме адресу”. Прием, употребленный Ереминым, не удался.
Летом 1913 года кто-то донес Департаменту полиции, что некая Нина Петровна Козьмина предпринимает с некоторыми товарищами при участии “известного эмигранта В.Л.Бурцева” экскурсию на Кавказ. “Это сведение лишено всякого основания, — писал Красильников, — по ходу своей деятельности вообще, а в настоящее время в особенности, Бурцев далек от каких бы то ни было экскурсий. В данное время вся его деятельность сводится к приисканию средств к существованию и к поддержанию находящихся на его иждивении Леруа и Лесна”.
Поездка его на юг Франции и в Италию, где он надеялся добыть нужные ему деньги, не увенчалась успехом. Он получил только обещание, что деньги ему будут даны в конце августа или начале сентября. Если же он обещанного не получит, то, не имея возможности без денег продолжать свою разоблачительную деятельность, он, по его словам, уедет в Россию, так как без денег ему за границей делать нечего. Не знаем, достал ли Бурцев денег, но осенью того же года он нанес “охранке” тяжкие удары.