Надев упряжь на рычащих и лающих ассокинов, Юлий поехал прочь от этого места. Ассокины тянули сани по хорошо видимой тропе, которая постепенно расширялась, извиваясь вверх, пока не обогнула выступ скалы. За скалой показалась долина, у входа в которую высился замок внушительных размеров.
Замок был частично выстроен из камня, частично высечен прямо в скале. Перед замком находилась охрана из четырех человек, стоявших перед деревянным барьером, преграждавшим путь.
Юлий остановился, когда к нему направился один из стражников в мехах и с медными знаками отличия.
— Кто ты, парень?
— Я с двумя друзьями был там, выменивал шкуры. Разве вы не видите? Они едут сзади, на других санях.
— Что-то их не видно. — Его акцент звучал странно и не был похож на олонецкий, к которому Юлий привык там, в районе Перевала.
— Они вскоре появятся. Неужели вы не узнаете упряжку Грипси? — Юлий щелкнул кнутом.
— Как не узнать. Упряжка известная. Недаром эту суку зовут Грипси. — Он посторонился, подняв свою сильную руку.
— Эй, там, пропустите! — прокричал он.
Юлий глубоко вздохнул, когда показался Панновал.
Впереди возвышался утес, настолько крутой, что на нем не задерживался даже снег. В одном из склонов утеса было высечено огромное изображение Акхи Великого. Акха сидел на корточках в традиционной позе, с коленями, упиравшимися в плечи, обхватив колени руками и сложив руки кверху ладонями, на которых находился священный Огонь Жизни. Его огромная голова была увенчана пучком волос. Его нечеловеческое лицо вселяло ужас в души смотрящих на него. Даже его щеки внушали благородный трепет. Тем не менее, его большие миндалевидные глаза были исполнены кротости, а в линиях повернутого вверх рта и величественных бровях сквозили одновременно и спокойствие, и жестокость.
Рядом с его левой ногой в скале было отверстие, казавшееся крошечным по сравнению с высеченным истуканом. Но когда сани приблизились к нему, Юлий увидел, что отверстие в три раза превышает рост человека. Внутри виднелись огни и стража в необычных одеяниях, со странно звучащей речью и странными мыслями в головах.
Юлий распрямил свои юные плечи и смело шагнул вперед.
Вот так Юлий пришел в Панновал.
Никогда не забудет он свое вступление в город Панновал, когда он оставил мир, над которым распростерлось небо. Словно в забытьи он проехал на санях мимо стражи, мимо рощи жалких деревьев, и остановился, чтобы мысленным взором окинуть раскинувшееся перед ним пространство под крышей, где так много людей жило день за днем.
Туман вместе с темнотой создали мир без очертаний, в котором формы только угадывались. Была ночь. Люди, двигающиеся в полумраке, были укутаны в теплую одежду. За каждым из них тянулся шлейф из тумана, который как ореол также увенчивал их головы. Повсюду была стихия камня, из которого были высечены торговые лавки, дома, загоны для скота, марши лестниц, ибо эта таинственная пещера невообразимых размеров устремлялась, сужаясь, внутрь горы, которую выдалбливали в течение столетий, сооружая небольшие ровные площадки, отделенные друг от друга ступенями и стенами.