Учитель географии глянул в зеркало. Вид у него действительно был мужественный. И даже слишком: распухшие губы, отчетливая ссадина на лбу, яростно-фиолетовый синяк под левым глазом…
— Болит? — сочувственно спросил Боря, наблюдая, как Елена Николаевна замазывает крем-пудрой Санин «фонарь».
Конечно, болело! Левый бок болел и правая коленка, но разве это имело сейчас хоть какое-нибудь значение! Настроение у Сани было удивительно славное, то есть он с утра пребывал в каком-то счастливом тумане, что Елену Николаевну очень беспокоило.
— Может, полежать тебе сегодня, Санечка?.. — сказала она.
Но сын рвался в школу.
Коллеги в учительской, увидев его, охнули.
— Сколько хулиганов развелось! — возмутилась Ася Павловна. — И откуда они только берутся!
— А вы, что ж, с ними… дрались?.. — не одобрила Саню Лола Игнатьевна.
Саня кивнул, но в подробности не вдавался. Учителя его жалели и вздыхали. Зато за пределами учительской, в коридорах и классах, о сочувствии не было и речи: там ожидали Саню слава, восхищение, почет! Самое же странное было то, что ученики каким-то образом уже знали, что вчера вечером учитель географии спас Петухову из одиннадцатого «А». Как эти сведения просочились в среду учащихся, было в высшей степени неясно, но последствия проявились немедленно: в Александра Арсеньевича с новой силой влюбились ученицы шестых — одиннадцатых классов. На переменах они спускались на второй этаж, где у Александра Арсеньевича были уроки, и гуляли по коридору, глядя на него туманными, нездешними глазами. Александр же Арсеньевич ничего этого не замечал и, протолкавшись сквозь строй почитательниц, с неестественно равнодушным лицом направлялся по лестнице вверх. И где-нибудь между вторым и четвертым этажами непременно встречал Юлю, которая направлялась вниз, и лицо у нее было тоже неестественное… Они проходили, будто не замечая друг друга, но глаза их при этом сияли.
Последний урок был у Сани в родном шестом «Б». Начать его удалось не сразу, так как доблестные матросы встретили своего капитана вопросами, к изучаемой науке не имеющими ни малейшего отношения.
— Сильно больно?
— А сколько их было — семь или восемь?
— А вы нас карате научите?
Саня понял, что становится легендой, и попытался этому воспрепятствовать.
— Что за глупости? — решительно сказал он. — Вы о чем? Я просто упал.
— Ага! — понимающе согласился Васильев Вова. — И ударились глазом о тротуар, мы же понимаем!
— Кто помнит, что я вам задавал? — стал строг учитель географии. Он не желал поддерживать разговор на эту волнующую тему.
— Ну во-от! — заныл шестой «Б». — Чуть что, так сразу — что задавал! Ну, Сан Сенич, ну расскажите, ну все равно же мы все уже знаем!