– Боже мой, – тихо сказала женщина, – господи боже мой…
– Раскаиваетесь, что отдали сердце такому человеку, как Воронцов?
– Нет… Просто я думаю – как жесток этот страшный мир. Какие мы все маленькие. Беззащитные…
– Вы не правы, Мария Николаевна. Мы были бы слабы и беззащитны, не имей друзей. Сейчас жизнь Воронцова зависит от нас с вами… Например, думается мне, у него могут быть определенные трудности с жильем… Как бы вы могли помочь ему?
– Моя сестра… живет в Кремле, она вне всяких подозрений.
– И если вы черкнете ей записочку: «Дорогая, приюти моего друга на два-три дня», ваша сестра даст кров?
– Конечно…
– Где она работает?
– Она контролер Рабкрина в Гохране.
– Вот видите… А я раньше об этом не знал. Берите листок бумаги и пишите: «Дорогой Виктор, я буду помогать вам вместе с Отто – всегда и во всем». Он будет очень рад получить такую весточку…
– Кто больше: вы или он? – горько спросила она.
– То есть? – удивился Нолмар. – Я не понимаю…
– Уж если я понимаю, Отто Васильевич, то вам грех не понимать – вербовка и есть вербовка.
– Полно, Мария Николаевна, какая там вербовка! Виктор мне рассказывал о той неоценимой помощи, которую вы оказывали ему, а следовательно, и мне, уже полгода назад… Так что эта записка – лишь соблюдение необходимых формальностей. А завербованы вы полгода назад, и об этом есть соответствующие документы в Берлине. Нам без отчетности нельзя никак… Не голодны? А то я сделаю бутерброд.
– Не надо… Когда он должен вернуться?
– По нашим подсчетам, он управится за месяц. Но возможны всякие непредвиденные случайности, тогда он задержится и станет уходить через Дальний Восток и Китай.
– У вас от него что-нибудь уже было?
– Пока я знаю, что он благополучно перешел границу. А вот кто и как узнал, что он в России? Виктор Воронцов – человек известный в ЧК. Наверняка там есть его фотографические портреты. Узнать о том, что он в России, мог лишь серьезный, очень вдумчивый агент ЧК. Новые люди в вашем посольстве, насколько мне известно, не появились… Кто передал донесение? Точная дата? В котором часу?
– Это писал кто-то чужой, такого почерка еще ни разу не было. Донесение передал Шорохов.
– А вы не знаете, он выезжал перед этим куда-нибудь из своего офиса?
– Не знаю…
– Можно узнать?
– Постараюсь, – ответила Оленецкая как-то безучастно, неотрывно глядя в темный угол кабинета.
– Так не годится, милая моя… Вы так погубите Виктора Витальевича… Вы должны ответить в первую очередь себе: можете ли вы точно выяснить, приезжал ли вчера Шорохов в посольство и когда?
– Он пришел ко мне около девяти – румяный, как после прогулки.