– Пожалуй, ты права, – задумчиво произнесла та, всматриваясь в зеркало. – Мне необходимо спуститься к ужину…
– Да, миледи.
Элеонора, мучимая чувством вины перед горничной, не стала протестовать, когда та выбрала самое откровенное платье. С глубоким вырезом, почти полностью открывающим высокую грудь. Нежное кружево прикрывало алебастрово-белую кожу, пенными волнами спускаясь с рукавов. Юбка из шоколадной тафты была расшита золотом. Раньше Элеонора надевала к этому платью украшения из сияющего янтаря, но все драгоценности остались в доме Артли и наверняка переданы в королевскую казну.
Мэри-Джейн очень долго возилась с прической, стараясь скрыть отсутствие украшений. Наконец горничная отступила. Элеонора бросила последний взгляд в зеркало и вздохнула. Она не знала, что ей делать: попытаться соблазнить мужа или же просто поужинать с ним. Так ничего и не решив, девушка спустилась в столовую.
Лорд Уиллморт уже был там. При виде жены он поднялся из-за стола и подошел к ней.
– Миледи…
– Милорд… – Почему-то вспомнилось видение в спальне, дыхание вновь перехватило.
– Вы куда-то собираетесь? – Взгляд заинтересованно скользнул по платью.
Элеонора дернула плечом, уже досадуя на то, что поддалась на уговоры Мэри-Джейн.
– Нет.
– Замечательно.
– Вот как? – Сердце испуганно забилось.
– Да. Потому что сегодня мы едем в театр.
– А… – выдохнула Элеонора, чувствуя облегчение и еще что-то, больше всего напоминавшее разочарование. – Вот как…
– Вы не любите театр? – Зеленые глаза смотрели в упор. Под этим взглядом к девушке вернулось обычное самообладание.
– Я любила его, – отозвалась она.
Лорд Уиллморт лично отодвинул ей стул, но не спешил отходить, вновь оказавшись за спиной. Элеоноре пришлось повернуть голову, чтобы посмотреть на мужа. Взгляд милорда был направлен через плечо жены вниз, к ее тарелке. Молчание затягивалось. Тьма потянулась к Элеоноре, нежно лаская кожу, будто летний ветерок. Хотелось прикрыть глаза и просто наслаждаться этим теплом.
Покашливание лакея вывело девушку из блаженной полудремы. Некромант шумно выдохнул. Его зрачки расширились, и глаза казались почти черными. Девушка нахмурилась, а потом запоздало сообразила, что привлекло взгляд мужа, и невольно покраснела.
– Так что за представление в театре? – спросила Элеонора, пытаясь сделать вид, что ничего не случилось. Машинально она следила за слугой, торопливо раскладывавшим на тарелки крабовое суфле.
Мысль о том, что скоро все в людской будут обсуждать, что миледи выставляет напоказ свои прелести, чтобы соблазнить мужа, была крайне неприятна.