Никто этого не заметил.
Люди Бэйна высыпались из прохода в раздевалки на разрушенное поле, образуя бронированную полосу препятствий у выхода. Он знал, что на всех выходах было размещено еще большее число солдат, что не позволит его публике уйти до окончания шоу. Он не собирался разыгрывать представление в пустом зале.
Он появился в поле зрения, как гладиатор, входящий в Колизей. Повсюду паникующие толпы рыдали и кричали, понимая, что спасения нет. Он с удовлетворением заметил, что телевизионные камеры качнулись в его сторону. По его подсчетам к настоящему времени прямая трансляция велась на каждом канале по всему миру.
Он надеялся, что Уэйн наслаждается просмотром телевизора.
Мертвый судья, убитый осколком летящего мусора из ложи мэра, лежал на газоне. Его наушники с микрофоном, похоже, все еще работали, и Бэйн вырвал их из останков мужчины. Его позабавило использование микрофона судьи.
Толпа в панике затихла, когда Бэйн принял на себя командование. Он поднял руку вверх, призывая к молчанию и поднес микрофон к загубнику маски.
– Готэм! – призвал он. – Возьми под контроль свой город...
* * *
Чувствуя себя потрясенным, но способным двигаться, Блэйк вылез из своего перевернувшейся машины и пополз по раскуроченному асфальту. Пламя и дым все еще извергались снизу. Застонав, он попытался оценить свое состояние. Насколько он мог судить, он был весь в царапинах и синяках, но переломов не было.
Он сплюнул кровь на обугленный тротуар. Слава Богу, зубы остались на месте.
«Хватит о себе, – подумал он. – Мне нужно знать, что происходит».
Он пополз назад к своей машине и залез в мятую кабину. Поднатужившись, ему удалось зацепиться за рацию, взрыв статики ударил по ушам.
– Фоули? – спросил он с тревогой.
– Господи, Блэйк! – хрипло ответил Фоули, по вполне понятным причинам обескураженный. – Каждый полицейский в городе в этих туннелях.
«Кроме меня, – подумал Блэйк, – и...»
– Не каждый.
Торопясь, он с трудом вытащил свой дробовик из машины. Побитого вида седан осторожно ехал по разрушенной улице. Поднявшись на ноги, Блэйк побежал, чтобы остановить его.
Монитор сердечного ритма Гордона начал издавать быстрый писк. Он проснулся в холодном поту, вырванный из сна какой-то суматохой за пределами палаты. Ему снился кошмар о Бэйне и той перестрелке в канализации.
Плохо соображая спросонья, он, однако, через мгновенье понял, что происходит что-то очень плохое – в реальности. Вопли, крики и случайные выстрелы раздавались внизу, как будто на вестибюль больницы напали неизвестные. Комиссара охватило тревожное