Вышел на улицу погулять и подышать свежим воздухом.
Саня отзвонился. Извинился за то, что сегодня уже точно не приедет. Назначили стрелку на завтра. А ведь этот день у меня последний в больнице. Послезавтра в обед или перед обедом меня уже выпишут. Могут даже после обеда. Зато, Саня обрадовал, он нашёл для меня отличный новый ноут по приемлемой цене. Как раз сейчас несётся в сторону Вяземского — там у него скопилось несколько нерешённых неотложных дел, заодно и долги в виде ноута у чувака какого-то заберёт.
Меня, впрочем, эти проблемы не волновали, кто и чем за долги расплачивается с Данилычем, главное, не своей задницей и семьёй, как показывает практика.
Утро следующего дня встретило меня неласково, в виде брюзжания деда Макара. Как же он мне уже осточертел!
Вчера я не стал задерживаться на прогулке и вернулся в палату, а там сразу залёг в постель, после чистки зубов, и, погоняв энергию по телу, провалился в сон.
Проснулся поздно, вернее, разбудили.
Макар опять наезжал на меня за то, что я на завтрак не ходил. Проспал.
А что, меня вообще-то к выписке готовят и вставать так рано, чтобы на завтрак успеть не очень-то и хотелось. Процедур никаких нет, осмотра врачами тоже, а крови я и вчера с пол-литра этим вампиршам в белых халатах сдал, тем более, перед отвальной и разгрузочный день устроить не помешало бы, для моего же здоровья.
— К тебе тут Марина Николаевна прибегала, — цедит сквозь зубы дед, — что-то спросить хотела, а ты храпишь. Сказала, чтобы как проснёшься, умоешься и зубы почистишь, к ней в реанимацию заглянул. Они там всё с ночной девкой маются, но, вроде врачи говорят, что не жилец она — побита очень сильно.
Я же только буркнул в ответ, что все усёк и поплёлся к умывальнику на утренние водные процедуры.
Потом, плюнув на всё, вышел на улицу. Идти в реанимацию не хотелось. Проще позвонить. Если свободна Марина, то и ответит.
Так и получилось.
Добрался до своей любимой лавочки-скамейки. Развалился на ней поудобней, устроив свою многострадальную правую ногу как можно удобней, подставил лицо лучикам солнца и взялся за телефон.
— Ты уже встал? — грустный голос Марины.
Что-то у них там случилось, понял по её интонации я.
— Да. Умылся и на улицу вышел. Ты что-то хотела сказать?
— Да. На вечер, вроде всё в силе, и Яковлевич обещался быть. Хочет тебя проводить по-человечески. Будем у тебя в палате сидеть. Хотели у нас в ординаторской, но тут такое дело — девчонка, которую вчера привезли, скончалась.
И тут всхлипы в трубку.
— Она как моя Санька и по возрасту и внешне очень похожа. Боги, шестнадцать лет ведь всего! — и опять всхлипы. — Плохо, что в моё дежурство, да вообще плохо, что погибла. Сейчас полицию ждём, и из прокуратуры должны прибыть. Родители приехать должны. У неё остановка сердца… два раза с утра была. Третий раз уже откачать не смогли. Сейчас бумажной волокитой замучают. Ну да ладно. Продукты у нас в холодильнике. Вино там же. Коньяк я Яковлевичу купила. Жди сразу после ужина, если опять кого тяжёлого не привезут. Ну, всё, целую! До вечера.