Оставшись наедине с Линикой, Симон обернулся и окинул ее оценивающим взглядом.
— Я смотрю, вы не очень любопытны, юная леди? Это хорошо.
— Госпожа Сури вам доверяет. Этого вполне достаточно чтобы и я могла вам довериться. Мне, конечно, очень интересно кто вы и этот юноша, что сейчас приходил сюда, но если будет нужно, вы ведь и сами расскажете, верно?
— Абсолютно верно. Ну, а теперь не будем терять времени. Подозреваю, что жилье для себя вы с этим молодым человеком в столице не нашли. Так что, дабы не отдалять тебя от твоей подруги, я так и быть, оставлю тебя здесь, в качестве горничной. Сможешь видеться с ней по выходным и праздникам, или, если она захочет на заданиях, куда я планирую отправлять тебя вместе с ней.
— П..Правда? Но, я слышала что госпожа Сури не сможет поступить в академию из за этого инцидента вчера вечером…
— Об этом можно не волноваться. Ее поступление такой же решенный факт как и твое обучение в этом доме. За ее спиной стоят такие силы, что простым смертным лучше даже не начинать разнюхивать.
— Спасибо вам, что помогаете госпоже Сури! — Линика поклонилась. — Стать рыцарем — мечта леди Сури, и она всеми силами к ней стремится.
— Я знаю, а теперь, нечего тут стоять! У нас впереди много дел. Так как говоришь тебя зовут? — он повернулся и потопал в сторону выхода, поманив ее за собой.
— Я не говорила. Меня зовут Линика Ингорн, господин. Рада с вами познакомиться! — Она засеменила за ним и они покинули комнату, оставив Сури отсыпаться в одиночестве.
Проснувшись через пару часов, Сури не обнаружила в поместье ни Симона, ни своих друзей. Все они словно бы в воду канули. Зато поместье оказалось в её полном и безвозмездном владении, что ее очень сильно удивило. Но записка, обнаруженная ею в складках плаща, лежавшего под доспехами, которые принесли ей в комнату, пока она спала, недвусмысленно намекала ей на то, что она теперь — герцогиня Саманта Виртунесс, и развеивать это заблуждение будет ей не с руки до тех пор, пока не уляжется вся шумиха с массовой резней в кампусе.
Но все ее волнения по этому поводу были напрасны. Суд над ней прошел без сучка без задоринки, словно кто заранее разложил его по нотам. Виновным в инциденте был признан Дэвид Апортвилл. Суд вынес ему самое строгое наказание из тех, которым только могли подвергнуть сына дворянского рода. В течение года он должен был прислуживать в Академии в качестве чернорабочего. А так же, наложили на него огромный штраф, который предстояло выплатить либо ему, либо его отцу.
Последний, как ясно можно было понять, никакой вины за собой не признавал и платить отказался, так что бедный Дэвид, лицо которого теперь было похоже на горбушку разрезанного хлеба, остался ни с чем. Хотя нет, долг в пятьсот золотых(за каждого убитого по сотне) за его плечами, придавал этой истории куда больший шарм.