– Не вопрос, прогуляемся…
– Машка – сестра, в смысле – конечно, сначала не поверила, – принялся тараторить мой спутник уже по дороге. – Да и понятно: кто в такое поверит? Я и сам-то до сих пор офигеваю… Утром даже подумал: приснится же такое, а потом вышел, смотрю: стекло реально разбито… Пулю из сиденья выковырял… Пуля, кажется, Машку и заставила сомневаться. Я ей еще фотку стекла показал с дырками, но то такое… Вообще, у нас с ней не те отношения, чтобы шутить такими вещами. Может, это ее и убедило… Ну, как убедило… Поколебало. Слушай, если ты ее вылечишь, я не знаю… Куда ее только не возили, кому только не показывали! Даже одному, типа, колдуну. Денег на ветер пустили кучу! Нормальные врачи давно сказали: безнадежно… А после двух пуль в упор – разве не безнадежно?!
Войдя в подъезд (пара классических старушек на лавочке возле него и в самом деле проводили нас брезгливо-оценивающими взглядами), мы остановились перед дверью на первом же этаже – квартира № 1.
– Специально невысоко, чтобы ей проще было самостоятельно на улицу выбираться, – проговорил Иванов, отпирая замок своим ключом. – Маш, это мы! – крикнул он через порог.
– Проходите! – раздалось из квартиры.
Мы вошли внутрь. Одновременно в противоположном конце длинного коридора из-за угла выкатилось черное инвалидное кресло-коляска.
Если бы я не знал заранее, что должен увидеть девушку приблизительно своих лет, в полумраке прихожей скорее всего принял бы хозяйку квартиры за мальчишку-подростка. Короткая, не слишком аккуратная стрижка, резкие, немного угловатые черты лица, довольно широкие плечи при общем щуплом телосложении… Ноги Пашкиной сестры укрывал длинный, свисающий до самого пола клетчатый плед, один его угол пугающе касался переднего колесика кресла – того и гляди наедет.
– Э… Доброе утро… – отчего-то смутившись, выговорил я. – То есть, добрый день…
– Добрый… – начала было девушка, как вдруг глаза ее широко распахнулись. – Ты?!
– В смысле? – не понял я.
– Паша говорил: «Артур», но тебя я запомнила как Белова, а фамилии он не называл… – от голоса хозяйки повеяло зимним холодом. – Но я и подумать не могла…
– Что не могла подумать? – продолжая глупо улыбаться, спросил ее Иванов.
– Мало тебе того, что было в игре, решил добить, да? – вовсе не глядя на двоюродного брата – только на меня – сухо отчеканила девушка.
– Что происходит? – растерянно обернулся ко мне Пашка.
В отличие от него, я, кажется, все уже понял – запоздало считав синюю надпись над стриженой головой хозяйки.
«Антонова Мария» – русским по воздуху значилось там.