— Нет, Лидко, не поедем мы никуда. Здесь останемся, — сказала я. — Не сбежишь от судьбы.
Так и встретили мы Год Рыжего Кота, вроде и мужем и женой стали, а на деле…
А на деле, хоть и забрал меня Лидко к себе в дом, да перед людьми женой назвал, а Ливка за меня горой вставала, как только кто слово худое скажет, да разве людям рот закроешь? Досталось и мне, и матери моей. Лидко хмурый ходил, да подрался с соседом как-то. Ливка вздыхала только, да говорила, что образуется все со временем.
— Легко тебе мать говорить. Они ж жену мою любимую, колдовкой, да гулящей зовут, — вздыхал Лидко. — А как дети пойдут? Тогда что?
Что на то было говорить? Я его по голове гладила, зная, что уже не долго нам с ним мучиться.
А случилось это летом того же Года Рыжего Кота. В городок наш маленький приехал воевода Савхар, который по праву землями этими владел. Получил он их еще в первую войну с Таххарией, которая была еще когда моя мать под стол пешком ходила. Но толи не было ему до земель этих толи дела, толи нужды, но до этого его в Дубнах ни разу и не видели.
Был он не стар, но уже и не молод. С носом крупным, да окладистой бородой, сединой побитой, да синими глазами внимательными. Люд же когда увидел его, с отрядом в город въехавшего, из домов повысыпал, не зная чего и ждать. Управляющий, которого в городе за хозяйственность любили, встретил его, в пояс поклонился, да в дом свой пригласил.
Лидко ж мой, как с цепи сорвался. По дому метался, волосы ероша, а потом и вовсе выскочил и на площадь побежал. Я его только тоскливым взглядом провела.
— Беда будет, — всхлипнула Ливка от печи.
— Нет, мам, не будет беды, — успокоила я ее.
Она уже привыкла к тому, что если я что говорю, то так оно и будет. И понимала, что не зря меня колдовкой звать стали. А потому притихла, да только вздыхала тяжело. Я же волосы свои седые переплела, новый платок повязала, да пошла вслед за Лидко.
И застала я его на площади вместе с воеводой. Да втолковывал ему что-то. Тот же хмурился, да бороду потирал.
— Дак где ж жена твоя, — спросил он громким голосом, привычным приказы на поле боя отдавать.
— Здесь я. — ступила я ближе, мужа за руку взяла.
Савхар же в меня глазами впился, будто диво какое увидел. Потом же, когда люди гомонить начали, руку вскинул, к молчанию призывая.
— Неужто и, правда, колдовка таххарийская?
Я на то только руками развела.
— Люди так называют.
— А сама силу чувствуешь?
Я помедлила немного и кивнула.
— И в чем же дар твой? — спросил он, усмехаясь. А у самого глаза внимательные, настороженные. Словно видит ими меня насквозь.