Да уж, легко сказать «импровизируйте», особенно когда на коленях лежит выдающий тебя с головой автомат хорошо узнаваемой советской системы.
За те минуты, пока мы подъехали вплотную к шлагбауму, я, стараясь делать это максимально незаметно, переложил автомат в левую руку, уперев его практически стволом в пол, а потом, уже привставая, перетянул его на сиденье, фактически себе под зад (в тесном салоне «Тополино» это было очень непросто), после чего достал из внутреннего кармана куртки документы. И, как только графиня притормозила у самого шлагбаума, вылез из машины, прикрыв за собой дверь.
– Was wollt ihr? – еле слышным из-за сирены голосом вопросил часовой, направляясь мне навстречу. При ближайшем рассмотрении канты на пустых погонах его шинели оказались розового цвета, как, впрочем, и украшенные одной птичкой квадратные петлицы. Стало быть, рядовой то ли инженерного корпуса, то ли техсостава люфтваффе. Вполне логично – кому же еще у них заниматься плотницкими и земляными работами на аэродроме? По выражению его прыщавой физиономии было видно, что, с одной стороны, его, похоже, сильно удивило наше неожиданное появление там, а с другой стороны он был рад хоть какому-то развлечению. При этом было заметно, что турецкий паспорт в моих руках не вызывал у него ничего, кроме недоумения.
– Frau ist schlecht! – громко заявил я не терпящим возражения тоном и тут же уточнил на том же немецком языке, как именно плохо этой фрау. – Там в машине женщина рожает, тут есть санчасть?
Говоря все это, я осматривался по сторонам. Действительно, в пределах видимости не было ни одной живой души. Удивительно, но подобное безлюдие не могло продлиться достаточно долго. Допустим, сирену воздушной тревоги они могли включить и непосредственно из караульной будки, но ведь провода полевого телефона явно были протянуты куда-то не очень далеко (на сколько хватает стандартной катушки полевого телефона), прямиком к какому ни есть, пока что невидимому, сидевшему в бункере или убежище начальству. Да и в будке мог быть кто-то еще. Вопрос – сколько у нас вообще оставалось времени?
В общем, обстановка сложилась нервная, и, возможно из-за этого сымпровизировал я предельно по-идиотски, ляпнув чуть ли не первое, что пришло мне в голову. Все-таки банщик я, а не лицедей. Часовой изрядно удивился моему стихийному заявлению, но все же выдал в ответ не терпящим возражений тоном:
– Медпункт есть, но вход посторонним на объект строго воспрещен! И вы что, не видите – воздушная тревога!?! Сейчас все должны быть в бомбоубежище!