Лиза среагировала молниеносно. Со всей силы дернула пса за задние лапы — тот потерял равновесие, позорно плюхнулся животом на Филиппа Петровича. В то же мгновение она одной рукой крепко обхватила хищника за морду, другой рукой сдернула с шеи шарф, едва не удушив себя при этом, и со скоростью, которая Усэйну Болту и не снилась, примотала собаке челюсти одна к другой. Затем, вцепившись псине в ошейник, с трудом оттащила ее от шефа. Животное глухо рычало и сопротивлялось. Обновка — толстый влажный компресс-намордник — ему не слишком нравилась. Пёс предпочитал оставаться, как говорится, au naturel.
— Как вы? — крикнула Лиза, пытаясь удержать собаку. В крови бурлил чистый адреналин.
— Ох… Наверное, еще поживу немного, сударыня, — криво улыбнулся Филипп Петрович, пытаясь подняться.
— Тихо, тихо, мой хороший… — тем временем приговаривала Лиза, поднося к собачьему носу свое запястье — проверенный годами способ успокоить разволновавшееся животное. Артерии на запястье близко к коже, пациенты чувствуют твой пульс, начинают доверять тебе. — А это что у нас с тобой такое? Ага, вот почему ты такой сердитый…
Глаз у Лизы был наметан — пёс постоянно дергал правым ухом, будто ему что-то мешало. И действительно, у основания ушной раковины виднелась подозрительно крупная родинка. Которая при ближайшем рассмотрении оказалась самым настоящим клещом. Сытым, прекрасно устроившимся на уютном местечке, — совсем как тот лощеный чиновник из собеса, куда Лиза неоднократно ходила выпрашивать для дедушки какие-то жалкие льготы.
— Ну сейчас я тебе покажу, дрянь ты эдакая, — прошипела Лиза, адресуясь к клещу. Зажав голову пса коленями, она нащупала в кармане куртки флакончик жидкости для снятия лака (естественно, сперва под руку попалась кошачья игрушка), зубами открутила крышку и накапала едко пахнущий раствор прямо на мерзкое насекомое.
Клещ был очень недоволен нежданным душем. Он зашевелился, завозился в ранке и решил, что пора и честь знать. Высунул хоботок — и на этом его потрясающая биография повелителя собак закончилась. Лиза безжалостно поставила точку в его блестящей карьере. Затем протерла ранку на собачьем ухе концом все того же мокрого шарфа.
— Подумать только, клещ в середине декабря! — воскликнула она, обращаясь к Филиппу Петровичу — он уже наскоро привел себя в порядок и нашел в себе силы подойти поближе. Пёс даже не зарычал — очевидно, наслаждался чудесным чувством свободы от надоедливого насекомого. — Впрочем, что я удивляюсь — ваша дурацкая подогреваемая мостовая создает им просто тепличные условия. Это еще повезло, что не энцефалитный попался…