- Надо продолжать притворяться, что мы всецело поддерживаем новую власть, а организовывать сопротивление в данный момент и невозможно, и нецелесообразно. Сейчас у нас попросту связаны руки, - заявила сенатор Амидала своим коллегам.
Откровенно говоря, она бы вообще предпочла не участвовать во всех этих разговорах, но к её большому сожалению, совсем от этого отказаться она не могла, поскольку ни её народ, ни власти Набу и сектора Чоммель в целом, не освобождали её от выполнения её сенаторских обязанностей.
- Я намерена выступать в поддержку Императора Палпатина, - добавила она после небольшой паузы. - И мои личные чувства и взгляды на различные формы правления не играют здесь никакой роли, поскольку я собираюсь выразить мнение моих избирателей, которые, как мне доподлинно известно, поддерживают и Императора, и Империю.
Оба собеседника Падме согласились с ней, а Мон Мотма высказалась в том смысле, что узурпатор по определению не может быть справедливым правителем, и выразила уверенность в том, что очень скоро Палпатин покажет свое истинное лицо и начнет «закручивать гайки», и вот тогда и настанет «звёздный час оппозиции».
Пока сенатор от сектора Бормея говорила, Бейл Органа согласно кивал. А вот Падме такой, с её точки зрения, излишний фанатизм Мон несколько покоробил. Почему-то на языке у неё вертелся вопрос, а что же они собираются предпринять, если Император возьмет да и не станет «закручивать гайки» и устраивать ещё что-то нехорошее?.. Однако в одном сенатор Амидала была уверена твердо - новый правитель не станет долго терпеть оппозицию, если та начнет вредить Империи, устраивая всевозможные саботажи, а уж об открытом сопротивлении и говорить нечего...
Затем разговор зашел о новом Положении об Имперском Сенате и оба коллеги Падме высказали свое отрицательное отношение к этому документу, согласно которому Сенат утрачивал свои исполнительные функции. В соответствии с новым нормативным актом, за Сенатом оставалась лишь законодательная власть. Однако и эта функция Сената существенно ограничивалась Императором, который имел право наложить вето на любой закон. Кроме того, он наделил себя правом в любое время созывать и распускать Сенат по своему желанию.
Хотя Палпатин и уверял сенаторов, что у него и «в мыслях нет распускать Сенат», и заверял, что намерен «испрашивать» у сенаторов советы и рекомендации ещё «в стадии выдвижения законопроектов, призванных послужить росту, благополучию и единству нашей с вами Империи», верили ему разве что самые легковерные. Было абсолютно очевидно, что не для того бывший Верховный канцлер устроил всю эту хитроумную многоходовку, на которую он потратил столько лет, чтобы делиться с кем-то властью.