Локи ошарашенно смотрел на мать, не зная, что ответить. Для него Один и Фригга всегда были единым целым, идеальным союзом. Мягкость матери сглаживала боевую жесткость отца. Она поддерживала супруга. Он с ней советовался. Они вместе принимали решения, и их мнение и политика становились только крепче от взаимной поддержки.
Однако Фригга не принадлежала его отцу как вещь. Она была сама по себе.
– Волшебные силы Асгарда влечет к тебе, – продолжила она. – Этого ты изменить не в силах. Научиться управлять этими силами можно точно так же, как мы укрепляем мышцы упражнениями или тренируем память, повторяя одно и то же. Однако самое важное искусство состоит в том, чтобы подчинить себе магию. Взять над ней верх, а не пасть ее рабом. – Фригга встала и протянула сыну руку. – Я научу тебя этому искусству. Мне давно следовало это сделать.
Локи не принял ее руки.
– Не этому ли Карнилла должна была научить Амору?
Рука Фригги упала.
– Амора совсем другая. Твой отец и Карнилла опасались, что ее магия слишком велика и управлять ею будет слишком трудно. Один отправил ее в темницу не из-за мимолетного каприза. Это давно было решено. А последние события только убедили его – пора действовать.
Локи с трудом сглотнул подкативший к горлу ком. Вина и раскаяние душили его, горло горело огнем.
– Что с ней будет?
– Решать твоему отцу и Карнилле.
– А что будет со мной?
Он хотел было спросить: «Какое наказание ждет меня?», но вопрос прозвучал даже горше, чем он ожидал. «Что будет со мной? Со мной и с магией, которой я обладаю?» Что случится, если он воспротивится магии? И еще более важный вопрос: что, если он не будет против?
Фригга легко коснулась его щеки кончиками пальцев.
– Терпение, сын мой.
Для суда над Аморой Один не стал собирать королевский двор. У трона стояли только Фригга, Карнилла, Тор и Локи. Стражи привели девушку, ее руки были скованы за спиной. На Аморе было то же платье, в котором она пришла на пир, только выпачканное в пыли и крови после битвы в сокровищнице. Длинные локоны девушки спутались и неопрятно повисли.
Локи не знал, зачем его позвали на судилище, но время от времени ловил себя на том, что в любую секунду готов отразить удар. Возможно, его накажут вместе с Аморой. Или Один решил показать сыну, что он может сделать с ним, предупредить. Цепи на лодыжках бывшей ученицы чародейки мелодично позвякивали, как будто она надела драгоценности. С ее лица так и не вытерли кровь. И синяки не залечили.
Один не встал с трона, когда солдаты остановились у подножия. Только крепче сжал в руке Гунгнир. Карнилла, стоявшая по левую руку от правителя, пристально смотрела на Амору, напряженно стиснув губы. Под короной из темных кос, обвивавших голову, чародейка казалась бледнее обычного.