— Ты в самом деле никак не можешь поехать сейчас со мной? Тогда приезжай завтра вечерним поездом. Надо же решить, куда что ставить.
Однако приехать завтра Мегрэ не только не мог — не хотел.
Как странно входить в опустошенный дом, который покидаешь навсегда. Но еще страннее казался комиссару вид некоторых собранных для отправки вещей и все, что, переходя с места на место, говорила жена.
— Видел, какие привезли складные кресла? Да где же ты? А насчет мебели звонила госпожа Биго. Там чудная погода, вишни уже распустились, все белым-бело. Да, а ту козу, о которой она говорила, продавать не хотят, но хозяин обещал оставить нам козленка.
Мегрэ улыбался и согласно кивал головой, но мысли его были далеко.
— Только обязательно поешь! — крикнула из соседней комнаты г-жа Мегрэ. — Самой-то мне не хочется.
Ему тоже не хотелось: успел на ходу немного перехватить. Оставалось стащить вниз громоздкие узлы и всякую неудобную мелочь, даже садовые инструменты.
Все это тут же до отказа забило такси.
— Вокзал Орсе.
У дверей вагона Мегрэ обнял жену и уже около одиннадцати в одиночестве брел по берегу Сены, чем-то — или кем-то? — недовольный.
Дальше, на набережной Целестинцев, он прошел мимо темных окон конторы Дюкро. В неясном свете газового фонаря тускло поблескивали медные таблички. А вдоль берега мирно покачивались суда.
Почему начальник так сказал? Это же глупо! Мегрэ на самом деле тянуло в сельскую тишь, где можно ничего не делать и только читать. Он устал!
Однако даже в мыслях ему не удавалось последовать туда за женой. Он попытался припомнить, что она говорила о козе и всякой всячине, но тут же, глядя на россыпь огней на том берегу Сены, стал думать совсем о другом.
Где сейчас Дюкро? Подавил отвращение к «балагану» и вернулся домой? А может, взгромоздив локти на стол, обедает в каком-нибудь шикарном ресторане? Или в кабачке, где столуются шоферы? А что дальше? Опять будет ходить из бардака в бардак с траурной лентой на рукаве, оплакивая сына?
И об этом Жане Дюкро тоже ничего не известно. Просто удивительно — ну ровным счетом ничего! Конечно, встречаются такие типы, их жизнь как книга за семью печатями. А ведь им занимаются два инспектора в Латинском квартале, в Архивном институте, в Шарантоне.
«Приятный молодой человек, немного замкнутый, не блещет здоровьем…»
Какими страдал недостатками, чем увлекался — об этом ничего. Никто не знает даже, где он проводил вечера.
«Скорее всего сидел дома, занимался, наверстывал упущенное за время болезни».
Ни семьи. Ни приятелей. Ни подружки. И вот, в одно прекрасное утро кончает с собой, повинившись в покушении на отцеубийство!