Усмешка и ледяное:
— Ты не учитываешь присутствия на Сатарэне айсира Грахсовена, нежная моя.
Я отвела взгляд. О Динаре говорить было… больно.
— Не можешь простить ему брак с Лорианой? – с легкой насмешкой спросил Араэден.
Можно было бы не отвечать, но я все же ответила:
— Не могу простить того, что он дал обмануть себя сначала Лоре, а после Синему пламени.
Когда произносишь то, что гложет изнутри, кажется, что станет легче, но нет — только больнее. Хотя казалось, я сполна испытала, что такое боль, когда он на Свободных островах демонстративно уделял все внимание Аджане. Наверное, есть чувства, которые следует просто отпустить… я отпустила. Динара. Я отпускала его много раз, вероятно, настала пора отпустить в последний.
— Стоит ли?- с грустной усмешкой спросил кесарь. А затем добавил: — Кари, я мог бы сказать многое, но скажу лишь одно — на его поцелуи ты отвечала… Но на мои, как бы они не кружили тебе голову, никогда.
Это был какой-то параметр измерения чувств, о котором я не знала?! Посмотрев на Араэдена, резонно ответила:
— А еще я отвечала на поцелуи Аршхана, причем с явным энтузиазмом!
Кесарь промолчал, пристально глядя на меня.
Я же высказала то, о чем ему явно полагалось знать с самого начала:
— Я никогда не боялась Динара, он был для меня врагом, но равным мне врагом. А что касается тебя, мой супруг, ты всегда был злом, бессмертным, неоспоримым, опасным до такой степени, что я боялась даже не за себя – за свою страну. Отвечать на поцелуи в данной ситуации было бы несколько странно, ты не находишь?
Кесарь промолчал вновь.
Судорожно выдохнув, я заставила себя произнести и фактическое признание в собственном поражении:
— Я не смогу жить без тебя, и я не сумею выжить без тебя. Можно было бы сказать много слов, но в храме Матери Прародительницы ты осознанно произнес брачную клятву, я осознанно поклялась выполнить свой долг.
И я посмотрела на кесаря, едва ли испытывая жалость — мы оба слишком хорошо знали, что такое ответственность. Любые чувства меркнут в сравнении с ней, если твоей ответственностью являются жизни многих и многих. И чтобы ни чувствовали я, он, и те, к кому мы что-то испытываем, ответственность смывает все, до самого основания, оставляя вместо цветущих садов первой любви, голые скалы того гранита, что является смыслом жизни правителей.
Араэден усмехнулся, и произнес:
— Приятно видеть в тебе столь отчетливое осознание ответственности, нежная моя, приятно, но вовсе не радостно.
Помолчал, тяжело вздохнул, протянув руку, коснулся моей щеки, его пальцы скользнули вниз, рука бессильно упала и император тихо сказал: