И не то чтобы я особо переживала, мой супруг все-таки в одиночку за пару часов себе империю вернул, но единственным, что заставляло меня сидеть спокойно и не вскрикивать от ужаса каждый раз, когда вблизи от тела Араэдена вспыхивал меч, или сверкали зубы твари, был ребенок на моих руках.
И поэтому все, что я могла — стать дополнительными глазами кесаря, давно считывающего все мои мысли как свои собственные.
«Справа!»
«Она примеряется к вашей левой ноге!»
«Спина!»
Вот собственно и весь мой вклад в этот бой. В какой-то момент, Арахандар, осознал, что я не просто так внимательно слежу за сражением, и беседку окутало тьмой, скрывая от меня все происходящее.
А что может быть страшнее неизвестности?
«Сатарэн?» — нервно кусая губы, позвала я.
«Слишком опасно, — отозвался мир. — Ночь может выпить меня».
Я чуть не взвыла.
Ребенок, видимо ощутив мою нервозность, перестал есть и захныкал. Инстинктивно начала его укачивать, с ужасом думая о том, что, кажется, он вполне может стать сиротой повторно. А то и трупом, если в этой схватке победит Арахандар со своей ручной кровососущей тварью.
«Высшим не стоило играть с чувствами моего деда, — вспомнились слова арахнида. — Они были богами, да, но мужчина, который действительно любит, ради своей женщины бросит вызов даже богам».
И вот интересно, а эта кровососущая тварюга случаем не дед ли? Ну так, если логически подумать, то дриада все же досталась высшему, вполне может статься, что это сейчас дедок клыки скалит.
— Да, малыш, не повезло тебе с наследственностью, — нервно заметила я.
Вообще, если так подумать – ни с чем ему не повезло, и от этого хотелось любить малыша только сильнее, лишь бы он не узнал, чего лишился еще до рождения… а все равно ведь узнает, рано или поздно. И все что я смогу сделать в этом случае — просто любить его сильнее, надеясь, что моя любовь и забота хотя бы отчасти заменят ему мать и отца… Если подобное можно заменить в принципе.
И тут мне стало как-то очень нехорошо. Просто очень нехорошо. Потому что я четко осознала — Арахандар мог убить Араэна сам, мог… но подставил моего кесаря. Вопрос — для чего?
— Кари, не смей даже пытаться! — раздался крик кесаря.
Крик. Прозвучавший не рядом, а шагов с двухсот.
Не смей пытаться «что»?
Это кошмар! Я сижу, боясь сделать хоть что-то, у меня на руках новорожденный ребенок, миру вмешиваться опасно, Мраку – опасно тоже, а еще, как я понимаю, раз Араэн принц Ночи мертв, то очень скоро сюда явится его сила, причем эта сила тоже будет пылать жаждой мести и стремлением убить кесаря. О, потрясающий расклад, просто потрясающий. Гоблинский арахнид!