Что ж, как я и предположила — грудь лапает.
— Кари, ты невыносима, — глухо произнес император, продолжая безжалостно поглощать силу своего отца, у которого выражение лица в данный момент было такое… ну как у рыбы, выброшенной на берег и все никак этого не осознающей.
— Вы его убьете? — спросила я, глядя как обе твари, отскоблившись от изломанного каменного пола, разом становятся в позу покорности, склонив голову перед новым господином.
— А ты желаешь оживить Элиэ? — холодно поинтересовался кесарь.
Чисто политически — это было глупо. Учитывая, что в прошлом она была той, кто вонзил кинжал в спину кесаря — это было глупо. Осознавая, что по праву матери она отберет у меня моего ребенка – это было глупо.
— Я, наверное, слишком глупая, — тихо призналась кесарю.
— Ты, наверное, слишком сильно дочь своего отца, любимая моя, — Араэден оглянулся и ветки беседки, разошлись, выпуская меня. — Оставь малыша там.
Я послушно поднялась, сбросив с себя плащ, устроила мгновенно проснувшегося ребенка на стуле, и, не оборачиваясь на испуганный плач, пошла к кесарю. Едва вышла, беседка за моей спиной вновь стала монолитной, защищая плачущее дитя, а я шла к Арахандару, понимая, что приговор ему выношу все-таки я. И убивать его придется мне.
— Это был твой выбор, — мягко произнес кесарь, едва я, миновав те полсотни шагов, что разделяли нас, подошла к сотрясающемуся в агонии Властителю Тэнетра.
Мой, да.
— За воскрешение детей не этого мира приходится платить жизнью, да, мой кесарь? — спросила я, подойдя и ощутив, как он напряжен.
Это издали Араэден был извечно-непоколебимо-силен, вблизи становилось предельно ясно, насколько вымотала его эта схватка.
— Ты вмешалась вовремя, — неожиданно поблагодарил кесарь.
Нервно улыбнулась ему, посмотрела на все так же сотрясающегося Арахандара, и загнала всю имеющуюся у меня жалость так далеко, как только это было возможно.
— Положи свою ладонь рядом с моей, и помни — я рядом, — тихо сказал кесарь.
— Вы всегда рядом, — невесело усмехнулась я.
И оторвав лоскут изодранной ткани с широкой груди Властителя Ночи, разместила свою такую маленькую хрупкую ладошку, показавшуюся безумно жалкой, в сравнении с сильной рукой кесаря. Разместила прямо на крови, стараясь не морщиться от отвращения и понимая, я делаю это для того, чтобы заставить Арахандара вернуть все то, что он так безжалостно растоптал.
— У тебя получится, нежная моя, — убирая собственную руку с груди отца, и становясь за моей спиной, — у тебя всегда все получается.
Хотелось бы верить.
— Я рядом, — напомнил Араэден.