Кеннеди угрюмо смотрел на красные отблески пламени в камине.
— Конечно, ты рассуждаешь логично, — произнес он. — Любовь — большое понятие, оно включает огромное количество различных оттенков чувства. Да, она мне нравилась. Говоришь, ты видел ее — тогда поймешь, какой очаровательной она могла быть. Но все же, оглядываясь назад, я вынужден признать, что никогда не любил ее.
— Тогда, дорогой Кеннеди, зачем ты затеял все это?
— Во многом это объясняется самой прелестью приключения.
— Да ну? Разве ты так любишь приключения?
— Жизнь без них была бы слишком однообразной. Именно ради приключения я стал ухаживать за ней. В свое время я увлекся игрой; но, клянусь, нет лучшего увлечения, чем охота за хорошенькой девушкой. Были, однако, и трудности, довольно пикантные: она была компаньонкой леди Эмили Руд, и это делало почти невозможным встретиться с ней наедине. Кроме того, существовало еще одно, самое большое препятствие, о котором я узнал довольно скоро: она была обручена.
— Mein Gott! И с кем?
— Она не называла имени.
— Думаю, никто не знает об этом. Наверное, это сделало приключение еще более соблазнительным, не так ли?
— Да, этот факт придал ему долю пикантности. А ты разве так не считаешь?
— Говорю тебе, я в этих вещах круглый невежда.
— Старина, ты должен помнить, что яблоко, украденное с дерева соседа, всегда было слаще, чем упавшее с твоего собственного. И потом, я увидел, что нравлюсь ей.
— Как, вот так, сразу?
— Ну конечно нет. Понадобилось около трех месяцев, чтобы сделать подкопы и расставить ловушки. Но наконец я ее победил. Она поняла, что мой разъезд с женой, оформленный юридически, делал для меня невозможным новую женитьбу, но все равно она сама пришла, и мы прекрасно проводили время, пока все это не кончилось.
— А как же тот, другой?
Кеннеди пожал плечами.
— Я думаю, выживает сильнейший, — сказал он. — Если бы он был лучше, она бы его не бросила. Ладно, давай кончим об этом, с меня хватит.
— Еще один маленький вопрос. Как же ты избавился от нее через три недели?
— Ну, видишь ли, мы оба слегка поостыли. Она наотрез отказалась возвращаться в Рим и встречаться со своими знакомыми. Ну, а я, конечно, не мог жить без Рима, я рвался назад, к своей работе. Это была одна веская причина для разрыва. Потом ее старик-отец приехал в наш отель в Лондоне и устроил там сцену. Все это стало так неприятно, что я действительно был рад выпутаться из этого, хотя вначале ужасно скучал без нее. Ну, я надеюсь, ты никому не расскажешь о том, что услышал.
— Мой дорогой Кеннеди, я и не мечтаю повторить твой рассказ. Но то, что ты говорил, мне крайне интересно, потому что дает возможность узнать твой взгляд на жизнь, а он в корне отличается от моего: ведь я так плохо знаю людей. А теперь ты хочешь услышать о моих катакомбах. Наверное, нет смысла их описывать — все равно по описанию ты их не найдешь. Единственное, что остается, — привести тебя туда.