Позже у Леонида случались, так сказать, увлечения, но Регининого внимания они не стоили. Она попросту старалась о них не думать. Слишком сильно ее потрясла та, главная, история. Слишком подкосила. Регина понимала, что еще одной просто не переживет. Сработал великий женский защитный механизм – «ничего не вижу, ничего не слышу, никому ничего не скажу».
Потом они переехали, постарели. Леонид успокоился, стал мнительным, пугаясь каждой болячки. Нет, на словах он еще был горазд на подвиги, да и в углу дамочку прижать мог, руки при удобном случае распускал, но дальше этого дело не заходило.
В какой-то момент Регине удалось убедить себя в том, что шуры-муры с соседкой лишь пойдут на пользу мужу, поддержат его мужское самолюбие. Галюсик ведь не знала ни про простату Леонида, ни про импотенцию, которую тот списывал на давление, усталость и отказывался признавать.
Регина, задумавшись, начала срывать с пальца кольцо и снова его надевать. Эта привычка у нее появилась давно, еще с юности. Когда она нервничала, принимала важное решение, крутила на среднем пальце кольцо. Не обручальное. Обычное. Снимала, надевала снова. Крутила, терла, пока палец не начинал болеть и жечь. Иногда ей казалось, что она рано или поздно открутит вместе с кольцом и собственный палец.
Леонид не любил носить обручальное кольцо – всегда снимал его на ночь и перед поездками. Объяснял тем, что боится потерять. Когда случился тот главный роман его жизни, он снял кольцо и положил в тумбочку к документам. Регина хотела что-то сказать, но промолчала.
Леонид считал, что ее кольцо – не обручальное, а то, которое она, не снимая, носила на среднем пальце левой руки и которым дорожила больше, чем всеми драгоценностями, вместе взятыми, – скрывает шрам, не более того. Регина говорила, что в детстве полезла в кусты за мячом и напоролась на осколок бутылки. Потом купила себе это кольцо с первой стипендии. А дорожит им, потому что это была первая самостоятельная покупка и первое украшение в ее жизни.
На самом же деле Регина отчасти чувствовала себя виноватой. С этим кольцом у нее были связаны воспоминания, которыми она не собиралась ни с кем делиться, тем более с мужем. До свадьбы с Леонидом у нее был роман, первая любовь, страсть и все чувства, которые едва можно было пережить и не умереть от счастья. Как же давно это было, а все еще кажется, что буквально вчера. Регина тогда умирала по-настоящему и лишь поэтому согласилась на брак с Леонидом – чтобы выжить, спастись и не сойти с ума от боли. Заглушить чувства чем угодно и с кем угодно. Леонид, к несчастью, оказался всего лишь валерьянкой, хотя Регина рассчитывала на более сильное средство. Муж не снял боль, только на время приглушил. Валерьянка ведь всегда под рукой, в ее силу можно поверить. Вроде бы безопасна для здоровья. Накапал – и живешь дальше. Так же было и с Леонидом – Регина жила и жила. Иногда боль отпускала, иногда накатывала с новой силой. Пугало лишь одно – как быстро летели годы, стремительно. Регина же все еще верила в валерьянку, как верила в плацебо, гомеопатию и в судьбу, которая ей предназначена.