На протяжении первых суток после приезда я отсыпалась, отдыхала, плавала в море и гуляла по пляжу, радуясь тому, что в этот сезон туристов было немного и отели стояли наполовину пустыми. За небольшую доплату я заселилась в большое бунгало прямо на берегу моря, предварительно выяснив, что соседей у меня не будет. И после этого вволю оторвалась, не желая никого видеть, слышать и не имея ни малейшего желания с кем-либо общаться.
Горячее солнце, ласковый шелест волн, белоснежный песок… Никаких людей, никаких скандалов, стрельбы и метелей. Совсем другой мир. Не чета заснеженной, полной непрекращающихся метелей и старательно готовящейся к празднованию Нового года столице. Казалось бы, что еще нужно, чтобы расслабиться и забыть о проблемах?
Но, видимо, я не была готова просто так взять и все забыть, поэтому время от времени в моих мыслях упорно возникал образ нелюбимого мною нелюдя, по вине которого возникло столько проблем.
Это было невероятно, неприятно – раз за разом прогонять из памяти врезавшуюся в нее фотографию с сайта. Александр Александрович Лисовский, успешный бизнесмен, оборотень, который всего за две недели умудрился меня оскорбить, унизить и успел достать до самых печенок. Из-за него я была вынуждена уехать из дома. Потеряла машину. Свое хваленое спокойствие, которым когда-то гордилась. Я все эти дни провела на нервах. Ела, спала и ночевала исключительно на работе. Он лишил меня свободы передвижения. Заставил чувствовать себя зависимой от обстоятельств. Сломал мой привычный уклад. А в конечном итоге, вернув к жизни двоих его детей, я потеряла магический дар и даже работу. Всего лишь потому, что он посчитал зазорным оставить мне хоть какую-нибудь должность в дорогой моему сердце клинике, на благо которой я честно трудилась столько лет.
Безусловно, больничный за эти дни мне выдадут, да и никто не выпишет меня к труду до возвращения в столицу. Пособие по безработице в столице тоже платят не копеечное. Так что пропасть я, конечно, не пропаду.
Собственно, я и не ждала, что Лисовский станет благодарить, как-то изменится или пойдет мне навстречу. Но этот лис… этот проклятый, прочно обосновавшийся в моих мыслях лис… он просто выкинул меня с работы, будто я – сломанная игрушка, с которой он наигрался вдоволь.
Такое отношение несказанно бесило. А еще больше бесило осознание собственной беспомощности. И понимание того, что, каким бы ни был Лисовский-старший, я успела привязаться к его удивительным, отзывчивым детям, ради спокойствия которых уехала из столицы подальше.