– Ну да, я как-то позабыл, что ты рос приемышем, – вздохнул Барышев. – Я был вынужден осквернить память Любоньки, чистой и светлой женщины, и с содроганием сказал, что твое появление на свет, вероятнее всего, связано с супружеской неверностью. Иначе как объяснить высокую концентрацию магической энергии в костном мозге, кровяных тельцах и прочих местах организма? А твоя ДНК несет наследственную информацию древних ариев. Не знаю, как там ученые головы выяснили сей факт. Но что-то болтали о гаплогруппе, о хромосомах – в общем, глаза у них были с чайное блюдце. И я делаю вывод, что ты один из тех, за кем охотятся нерадивые аристократы, желающие получить сразу и все.
– Простите меня, дядя Кондратий, – понурился Гришка. – Не я выдумал эту историю.
– Да ладно, – устало махнул рукой Барышев. – Любонька простит, если ты свою Силу направишь не на разрушение и удовлетворение личных желаний и интересов. Иерарх стоит выше мирской грязи. Будь достоин своей крови.
– Буду, – твердо сказал Гришка. – А что сказал господин Борисов, когда узнал?
– Весьма мне сочувствовал, – с едкой иронией ответил Кондратий Иванович. – Оказывается, я мало знаю о своих родственниках! Ну ладно, не смотри на меня так жалостливо. Он пообещал не афишировать результаты исследований и применит все свое влияние, чтобы произошедшее не вышло за стены Академии. Медики – народ удивительный. Готовы разнести вести о необычных вещах по всему миру. Как вороны, ей-богу.
– Значит…
– Значит, со второго августа ты начинаешь обучение в гимназии. Учти только одно: Павел Ефимович с тебя глаз спускать не будет. Соответствуй своему положению.
Барышев встал, опираясь на трость, и направился в свою половину помещения. Внезапно остановился и через плечо спросил Гришку, все так же сидящего на стуле:
– Кстати, ты знаешь, что за моим домом следят? Черный автофургон с тонированными стеклами. Я почувствовал присутствие волхва. Надеюсь, наш разговор остался в тайне?
– Я все устроил в лучшем виде, – не сдержал улыбки Гришка. – Ни одного слова не поймут.
– Так я и не сомневался, – усмехнулся Барышев.
* * *
– Дядя Кондратий! – девичий визг, достигший ушей Гришки, нежащегося в это воскресное утро в своей постели, заставил его подскочить чуть ли не до потолка. В одних трусах он бросился к открытому окну и осторожно высунул голову в направлении восторженных криков. Ну, что ж, ожидаемый приезд племянниц состоялся.
Барышев, стоя возле парадного крыльца, едва удержался на ногах, когда две девицы повисли на его шее. Рядом стоял Богдан и умолял их умерить пыл радости, чтобы Кондратий Иванович хотя бы обрел устойчивость.