Он шагнул ближе, держа ее за руку одной рукой и лаская второй, и поцеловал в губы:
– Наслаждайся.
Она обняла рукой его шею и поцеловала в ответ, потерявшись в море ощущений. Вскоре она вскрикивала от удовольствия, не в силах отдышаться.
А Габриель тихо смеялся.
– Я знал, – произнес он у ее губ, – что нам будет хорошо вместе.
* * *
Лули легла на кровать. Густые волосы разметались вокруг ее лица, взгляд смягчился, а губы припухли от поцелуев.
С трудом сдерживая желание, Габриель разделся. Каким-то образом ему удалось вспомнить о том, что надо предохраняться, хотя в голове была только одна мысль: овладеть Лули.
Опустившись на кровать рядом с Лули, он поцеловал ее подбородок и учащенно пульсирующую венку на шее. У нее были такие нежные ключицы, все в ней казалось изящным и хрупким.
А какая у нее грудь! Он стал медленно целовать ее, касаться языком и зубами.
– Габриель, – выдохнула она и потянула пальцами его волосы.
Он устроился у нее между ног и осторожно вошел в нее. Он старался быть нежным. Она затаила дыхание и уперлась рукой ему в плечо. Он остановился и стиснул зубы.
– Все в порядке, – пробормотала она, прикусив губу.
Он поцеловал ее, и совсем скоро она расслабилась. Он чуть глубже вошел в нее, и она закрыла глаза от удовольствия.
Лули вздрогнула, почувствовав волну горячего удовольствия; она снова оказалась на грани. Она инстинктивно подняла ноги и скрестила лодыжки на пояснице Габриеля.
Простонав, он стал медленно, но ритмично входить в нее. Вскоре они двигались в унисон, страстно и стремительно. Лули постанывала и прижималась к нему, переполняясь неумолимым и волнующим наслаждением. Она переживала восхитительный и неповторимый опыт и хотела, чтобы это продолжалось вечно.
Но она не могла долго существовать в таком напряжении и острых ощущениях. Она либо задохнется от избытка чувств, либо ее сердце лопнет.
И наконец это случилось. Весь ее мир сжался до темной точки, а затем взорвался и разлетелся на миллионы ярких, золотистых осколков.
Пережив сильнейший оргазм, Габриель испытывал невероятное чувство покоя. Он снял презерватив и притянул к себе Лули. Она довольно промурлыкала, поцеловала его грудь, а потом вздохнула и задремала.
Он понимал, что должен ругать себя за то, что позволил нарушить дисциплину, и разрешил своему эго и телесным ощущениям управлять его разумом. Он сам во всем виноват. Он страстно хотел Лули. Он жаждал этого самодовольного удовлетворения от того, что станет ее первым мужчиной.
Но он дорого за это поплатился. Стены, которыми он отгородился от всех, начали трещать. Он дал слабину в первый раз, когда Лули заблокировала ему доступ в аккаунт в собственной компьютерной системе. Во второй раз – когда она плакала у него на груди той ночью в Париже. В Африке он позволил себе расслабиться еще сильнее, поскольку ее радость от местных красот и земных удовольствий напомнила ему, что в этом мире существует не только алчность и корысть.