— Я дала слово, и слово сдержу, — так же жёстко ответила Линнея, — но мне не нравится то, что вы задумали.
— Мне это тоже не нравится, лэри, но другого выхода нет! Прошу простить меня, но если бы у меня был другой выход, я бы с радостью им воспользовался. Да и я рискую не меньше вас — ведь мы пойдём вместе. Кстати, а где ваша сестра? Я нигде её не вижу — надеюсь, она жива? Мне хотелось бы выразить своё почтение и ей — её мастерство владения клинком сравнимо разве что с её красотой!
— Да что с ней случится? Жива, и даже ни разу не ранена, царапины не в счёт. Вон там она лежит, в своей повозке, — махнула рукой девушка, — проблевалась, и теперь спит. Не мешайте ей, пожалуйста, пусть девочка отдохнёт — ей и так сегодня слишком многое пришлось пережить.
— Она отравилась? Или яд? Бандиты нередко используют отравленное оружие, и тогда вашей сестре срочно нужно противоядие! Иногда достаточно одной царапины… — в вопросах купца послышалась искренняя тревога.
— Да какой яд! От вида крови её полощет — первое убийство, как-никак, оно всегда самое тяжёлое.
— Она что, никогда раньше не убивала? — поражённо воскликнул караванщик.
— Как и я, почтенный. И у неё, и у меня это был первый в нашей жизни реальный бой, — с усмешкой пояснила Линнея, — а до этого — лишь учебные схватки. Впрочем, отсутствие боевого опыта ни мне, ни моей сестре не помешало сражаться — учителя у нас были хорошие, чему вы сами свидетель. А чему вы так удивлены, почтенный? Тому, что у нас отсутствует боевой опыт? А где бы мы могли его набраться? Вы вообще представляете, сколько нам лет? Мы ведь, если судить формально, даже школу ещё не закончили! А тут — настоящий бой!
— О, создатель! — прошептал караванщик. — И я послал в бой детей! Я знал, что вы юны, лэри, но не ожидал, что настолько…
— Да ладно, почтенный, не убивайтесь вы так! — похлопала мужчину по предплечью Линнея, — это был наш собственный выбор. Да и в ситуации, когда приходится выбирать между собственной жизнью и жизнью бандитов, даже дети очень быстро взрослеют.
И, видя, что караванщик продолжает трясти головой, о чём-то быстро причитая, Линнея отпросилась отдохнуть и, забравшись в повозку к сестре, прижалась к её спине и замерла в неподвижности. Почувствовав, как напряжение боя постепенно начинает потихоньку отпускать, девушка неожиданно быстро провалилась в чуткую полудрёму — полусон. Линнея всегда хотела казаться и окружающим, и, что более важно, самой себе более опытной и более знающей, и никому не давала даже повода усомниться в собственном опыте и показать, что в сегодняшнем бою ей на самом деле было так же плохо, как и сестре. Ей так же страшно было пронзать острой сталью плоть живого человека, её так же мутило от вида пролитой крови и дымящихся внутренностей, вывалившихся из вспоротых животов остывающих трупов. Возможно, ей тоже, как и сестре, сегодня ночью будут сниться кошмары…