Завтрак они с сестрой благополучно проспали — сквозь сон Линнея чувствовала, что её пытались разбудить, но, не в силах разомкнуть глаза, с единственным желанием — поспать хотя бы ещё с десяток минут, она обложила разбудившего её мужчину такой площадной бранью с обещаниями, если он немедленно не исчезнет из пределов прямой видимости, отрезать ему всё, что только можно отрезать, что мужчина решил на всякий случай удалиться от сонной девушки как можно подальше, не без оснований опасаясь угрозы на всю оставшуюся жизнь остаться бездетным. И был прав — не выспавшаяся, с похмелья, девушка вполне могла сотворить такое, о чём впоследствии сильно пожалела бы. Поэтому, к тому времени, когда Линнея всё же соизволила продрать глаза и высунуть голову из повозки, она увидела, что караван движется не по дороге, а по густой траве, скрывавшей исчезающую тропинку, которой, по-видимому, пользовались крайне редко.
С кряхтеньем вывалившись из повозки, не сбавившей своего неспешного хода, Линнея пошла в голову колонны, потихоньку обгоняя неторопливо двигающиеся по целине повозки. Селена так и осталась спать в своей повозке — в данный момент караван не нуждался в защите девушек, обходясь имеющимися охранниками.
Найдя повозку купца, Линнея заскочила на скамейку рядом с сидящим на ней Играмом и, выпросив бурдюк с водой, жадно присосалась к вожделенной прохладе. Напившись, она вернула изрядно опустевший бурдюк караванщику и, оглядевшись по сторонам, спросила:
— Уважаемый, мне кажется, караван свернул с тракта. Мы разве не разделились?
— У меня слишком много раненых, лэри, которым требуется уход. Я вынужден свернуть с тракта — здесь, поблизости, есть небольшая деревушка. Дворов двадцать, не более. Я хочу договориться и оставить своих раненых здесь, а забрать их на обратном пути, когда они немного поправятся.
— Это не опасно?
— Для нас? Нет — раненые всё равно не могут защищать караван, они только тормозят наше передвижение. Тряска для них нежелательна, поэтому с ними мы не сможем идти быстро.
— А для них?
— А что с ними случится? Деревня находится на территории Занадана и, следовательно, под его защитой.
— Что-то я не слишком много защиты увидела на переправе, уважаемый. А ведь это тоже, насколько я понимаю, территория Занадана.
— К сожалению, вы правы, лэри, и этот прискорбный факт я обязательно доведу до сведения совета магов Тиары, когда вернусь обратно. Мы платим магам налоги, а они взамен дают нам защиту и покровительство.
— То есть маги не выполняют взятых на себя обязательств?
— Маги никому и ничего не обещают, лэри, поэтому и обязательств перед нами у них нет. Однако если они не будут нас защищать, то мы не сможем платить им налоги, и магам не на что будет жить. А сами работать маги не хотят, предпочитая жить за счёт простых людей. Вы ведь уже разобрались в нашем жизненном укладе? Вся земля вокруг нас принадлежит магам — арендуя землю, мы платим за неё налоги. Кому из магов мы должны платить — решают между собой сами маги. Если какой-то мятежный маг вдруг захотел единолично распоряжаться выбранным им наделом земли — помешать ему могут только сами маги. Вся земля на Натане уже поделена между группировками и коалициями магов, но всё равно постоянно находятся мятежники, считающие, что их обделили землёй. Таких магов у нас называют отступниками — они не подчиняются никому, даже таким же магам, как и они сами. Я вам уже рассказывал, что в Шанаре и Ливадии между магами, претендующими на роль правителя, идёт постоянная война, одни правители сменяют других, и иногда время их правления исчисляется днями и даже часами. Сами понимаете, что от этих разборок больше всего страдают простые люди. Относительно спокойно лишь в Ривии, где вся власть сосредоточена в руках эмира, и в Занадане, где власть находится в руках совета магов. Только в этих двух странах существует хотя бы видимость законности — ради мира и благополучия власть имущие должны демонстрировать своим подданным, что их правление основано на законах, хотя в действительности и там основной закон — воля магов.