- Хороший мотив... - согласился Евгений Анатольевич. - Если она и вправду созналась - тогда, милый, только чистосердечное признание облегчит твою участь на суде. Суд войдет в твое чистое и открытое сердце!
- Да оставьте вы! - завопил Приходько дурным голосом. - Да ко мне еще третьего дня, да куда - пять дней тому подходил на улице человек и вещал: твоего, мол, пасынка евреи присмотрели! Они его возьмут и исколят, чтобы ритуал учинить!
- Что же ты мальчика не оградил? Не охранил? - завелся Евдокимов. Что же он у тебя безнадзорно ушел из дома? И не вернулся? А вы с матерью его прохлаждались и в полицию обратились только через несколько дней? Ладно. Приметы человека, сообщившего тебе угрозу от евреев?
- Значит... - Лука тяжело заворочался. - Здоровый... Широкое лицо... Голос - как у дьякона в храме. Хриплый к тому же... Роста большого, огромного даже...
"Да ведь, он, пожалуй, мою "маску" описывает... - с некоторым испугом подумал Евдокимов. - Точно, ее... Черт те что..." Но вслух ничего не сказал: кто ж поверит в такую чепуху? Встречи дурацкие, разговоры невозможные... Лучше промолчать.
Офицер хмыкнул.
- И ты думаешь убедить полицейскую власть в достоверности твоего рассказа? - засмеялся искренне. - Это ты когда-нибудь на ночь своим детям расскажешь - чтобы боялись.
В дверях показался Мищук и поманил Евгения Анатольевича пальцем.
- Значит, так... - взглянул с сомнением - стоит ли говорить, но, видимо, радость открытия переполняла. - Такое дело... Агент сообщил: на Нижней Юрковице зарыты предметы. Приходько и матерью. Одежда, еще кое-что... Возможны отпечатки пальцев. Если так - их вина установлена. Поздравьте.
- Сумма невелика... - засомневался Евдокимов. - Чтобы убивать...
- Русский человек за копейку удавится, - зло сказал Мищук. Бросьте... Русская идея, доброта... Это все для святочных рассказов оставьте. Гоголя читали? Страшное свиное рыло - помните? Одна гнусь в нас, вот и все...
- Не любите русских... - грустно произнес Евдокимов. - Это странно. Вы же русский...
- Оттого и не люблю-с! Что знаю собственные пороки-с!
- Знаете... - Евдокимов вспомнил приказ "маски". Защемило, кольнуло, стало вдруг искренне жаль этого хорошего, честного, в общем, человека. Поедет он сейчас и...
- Не ходите на эту гору, - сказал горячо, с искренним сочувствием. Не ходите! Ничего хорошего не выйдет...
- Это предчувствие? - насмешливо улыбнулся Мищук. - Не трудитесь, я все равно поеду. Небось сон видели?
Стало все равно. Ниточки свяжутся, веревочка завьется, канат этот никто не перетянет. Пускай едет, у всякого своя судьба.