– Жив, Пашка, жив, – ответил тот, поднимаясь. – Дай хоть поглядеть на тебя толком. А то здесь такого наговорили… Да нет, парень как парень, и выглядишь получше, чем вчера. Страшновато у монголов-то было?
– Страшно. – Продолжая улыбаться, Павел кивнул. – А я думал, что тебя убили.
– Куда им, сморчкам поганым, а еще с Русью совладать решили. Тут вон какие орлы. – Он добродушно хлопнул Павла по плечу. – А сейчас к костру давай. Проголодался, небось.
И Павел с благодарностью отдал должное приготовленной снеди, хоть и смущаясь пристального внимания, уписывал приготовленное за обе щеки.
Гридя не терял времени зря. Пока все разглядывали Павла, окружив его и прислушиваясь к разговору с Любомудром и чуть не заглядывая в рот во время еды, сбегал на берег и приволок кресло с магнитофоном и аккуратно сложенный костюм.
– Переоденься, – сказал он, пробравшись сквозь окружение, – вот он, костюм, в целости и сохранности.
Павел смутился, ожидая насмешек воинов по поводу нелепого одеяния. Но те во все глаза, с опаской и уважением смотрели на многочисленные цепочки, нашивки и заклепки. Павел на секунду заколебался. Может быть, лучше продолжить поиски в новом наряде? Ведь не откажут воины в таком подарке. Но, решив, что уже в следующем веке он будет выглядеть одинаково нелепо, что в том, что в другом костюме, а собственный все же роднее, как ниточка, связывающая со своим веком, он решил переодеться.
О том, чтобы отойти и укрыться, не могло быть и речи. Воины все так же стояли, окружив его плотным кольцом и, не сводя глаз, наблюдали за каждым движением. Смущаясь такого внимания, он снял Гридину одежду, оставшись в одних плавках, которые вызвали не меньшее изумление, чем костюм, и торопливо начал натягивать свой «металл». Одевшись, поднял глаза и во взгляде Любомудра заметил что-то новое, какое-то отчуждение.
– Такой, да не такой, – прошептал тот.
Будто этот костюм, этот наряд двадцатого столетия, разорвал те завязавшиеся ниточки, породнившие его с этими бесстрашными, могучими людьми пятнадцатого столетия. Почувствовав это, Павел заторопился.
– Ну что ж, пора ехать, я и так много времени потерял, – сказал он, отыскивая глазами Гридю.
– Вон трон-то, – поманил его тот.
И Павел, все так же окруженный воинами, подошел к машине времени. Оглядел ее и аккуратно переключил рычаги на следующее столетие, набрав 1580 год.
– А ты не можешь поведать, – робко обратился к нему Любомудр, – откуда ты к нам прибыл?
Павлу не хотелось огорчать этих суровых, но добрых и наивных людей, которые за последние часы стали ему близки. Но и рассказывать всю правду он не мог, все равно не поймут, не поверят.