— Я знаю. Все гниет.
— Что предпримешь?
— Не знаю, — пожал плечами Гурьянов.
— Ты уже все решил для себя. Да?
— Я не хочу, чтобы их нашли и судили.
— Понятно. И тебе нужен я, — не вопросительно, а утвердительно произнес Влад.
Гурьянов неопределенно махнул рукой.
— Нужен, — кивнул Влад. — Ты рассчитываешь на меня, разведка. Не так?
— Так.
— Правильно рассчитываешь… На хрен, — Влад размахнулся и запустил бутылкой в угол, водка разлилась по ковру. Он обхватил голову, потом поднял глаза. — Сухой закон… Правда, я уже не опер. Но все равно — есть гора, которую мы не своротим?
— Вряд ли.
— Работаем, разведка.
— Работаем, старшина.
ЧАСТЬ II
«ПОТОМУ ЧТО МЫ КОМАНДА!»
Когда Художник услышал про ограбленный автобус, он понял, что с Хошей ему не по пути. Нужно делать отсюда ноги. Если ты нормальный человек и не привык шляться по кабинетам психиатров, то не пойдешь грабить автобус, рискуя, что вся милиция России будет искать тебя…
Вот только Художник упустил несколько моментов. Он представить не мог, как за те два года, что он провел за колючкой, подрос на воле беспредел. Гангстеры расправили плечи, закупили горы оружия, милиция же отдыхала от забот, философски рассудив, что всех бандитов не переловишь.
— Куда мы едем? — спросил Художник, когда Хоша повернул на дорогу, ведущую на юг от Ахтумска.
— У нас там хата в деревне. Нормальное место. Тихое. Собираемся. Прием устроим, как в лучших домах Лондона, Художник.
Всю дорогу Хоша восторженно расписывал радужные перспективы.
— С тобой, брат мой, мы весь этот городишко на уши поставим. Потому что мы команда!
Городишко — это был не тридцатитысячный Дедов, и не пятнадцатитысячная Рудня, а восьмисоттысячный Ахтумск. Но Хоша говорил о нем, как о кулацкой деревне, куда послан для продразверстки: мол, проблем амбары растрясти нет.
От основной дороги машины, утопая в снегу, все-таки добрались до небольшой деревеньки. На окраине стоял покосившийся дом, из трубы которого валил дым. И банька, судя по всему, уже была протоплена.
В доме их ждал ломящийся от припасов стол. Над ним суетились две девки — одна совсем молоденькая, лет семнадцати, густо крашенная, с грубоватым хриплым голосом — Варька. Вторую Художник уже видел — это была та самая Галка, которая приходила на свидание к Хоше. Прямо с порога Хоша заграбастал ее и расцеловал, запустив холодную руку за вырез кофты, от чего девушка вскрикнула.
— Отлезь, кобель! — прикрикнула она.
Хоша притворно заурчал, поволок ее в угол и тут же отпустил. Художник поздоровался с девушками. Глаза встретились с глазами Галки. Ее взор был многообещающ.