— Э, так сразу не скажешь. Ну, тысяч семьдесят… на первое время. И от вас многого не потребуется. Все равно: вы не возьмете — судья возьмет.
— И за что такая щедрость?
— Э, не за то, чтобы дело прекратить и из тюрьмы отпустить. Я понимаю, что если так все пошло, то никто не отпустит. А вот с девяносто третьей на девяносто вторую перейти — разве так трудно?
В принципе он прав. Дело сейчас находится в таком состоянии, что сбить объем хищений до суммы меньше десяти тысяч рублей еще возможно. Списать большинство эпизодов на недоказанность — тогда и овцы будут сыты, и волки целы. С одной стороны, преступники осуждены и получили по заслугам. С другой, сроки по девяносто второй (хищение путем злоупотребления служебным положением) меньше раза в полтора, а таких неприятных приписок, как то: «карается исключительной мерой наказания» — в статье нет.
Однажды за рюмкой мой пьяный коллега из Азербайджана проговорился, что такая операция в Баку обходится ворюгам от трехсот до четырехсот тысяч рублей — сумма совершенно дикая. Но это юг. Следователь Алибабаев на моем месте уцепился бы за такое предложение и начал бы торговаться. Следователь Завгородин лишь иронически улыбнулся и процедил:
— Вот спасибо. Оценили мою душу в семьдесят тысяч.
— Можно и о ста тысячах поговорить, — кинул вдогонку Григорян.
— Советский следователь. Облико морале.
— Э, я же говорил — совсем глупый…
ВЛАСТИ ПРЕДЕРЖАЩИЕ ТОЖЕ ПЛАЧУТ
С утра пораньше прокурора, всех шишек из УВД и нашей конторы вызвали в облисполком на какое-то заседание по борьбе с преступностью. Воспользовавшись временным безвластием, а также отсутствием срочных дел, мы заперлись в кабинете у нашего следователя Вальки Миронова и принялись закалять волю для идеологических битв, изучать лицо врага.
Миронов уже четыре месяца боролся с видеозаразой, культом секса и насилия… У него в производстве было четыре дела по видеовредителям. Вместе с делами у него оказалось шесть видеомагнитофонов и четыре японских телевизора, а также штук триста кассет. Одна видеодвойка пристроилась в углу его кабинета, и теперь у него по вечерам толпились коллеги.
В широком кинопрокате западных фильмов были считанные единицы, да и те сильно подрецензированы — по линии идей и эротики. Заморская заоблачная жизнь народ интересовала ужасно. Детективов, фантастики практически не было ни в кино, ни в литературе, а об ужастиках вообще можно было только мечтать. Показ, даже частичный, обнаженной женской груди считался верхом разврата. Появление видеомагнитофонов стало шоком. Открылась дверь в какой-то загадочный, притягательный голливудский мир. В патриархально-тихий идеологический омут вломился терминатор-ниндзя с гранатометом по одну руку и с голой девкой — по другую.