— Ну, не знаю.
— Что, опять много?
— Многовато.
— Ты чего, земляк, совсем опух? Смотри, какая вещь. От сердца отрываю, просто деньги нужны до зарезу, — «синяк» выразительно провел по горлу ребром ладони. — Сам за стольник купил.
— За стольник?
— Ну, за девяносто пять, — пожал плечами «синяк». — Чего смотришь? Падлой буду — за девяносто пять.
Акимов прекрасно знал, что такой пиджак стоит две, а то и три сотни. За девяносто рублей подобную вещь можно приобрести разве только в закрытых распределителях для шишек из обкома, а в эту категорию «синяк» никак не вписывался.
— Пойдем, дружок, поговорим, — Акимов показал служебное удостоверение. И в следующее мгновение на него обрушилась тьма…
Через секунду Акимов понял, что еще жив. Просто ему на голову надели тот самый итальянский пиджак, очень удобно устроившийся на новом месте. «Синяк» оттолкнул младшего инспектора Каратаева и устремился в толпу. Он бежал очень сноровисто, быстро, высоко поднимая колени и умело лавируя в людской массе. Его преследователям не везло. Гуладзе налетел на тетку с сумкой, полной импортных сапог. Акимов, освободившись от куртки, прилично отстал. «Синяк» так бы и ушел, если бы…
— Ваня, родной, где же ты был? — пьяная бомжиха зигзагами двинула ему навстречу. «Синяк» попытался уклониться, но бомжиха, точно ракета с тепловым наведением, вышла на вираж и настигла цель. Блямс — столкновение, искры из глаз, вопль и мат.
"Синяк» с бомжихой повалились на асфальт. Беглец тут же вскочил, но время было упущено безвозвратно. На него навалился Гуладзе, ударив ногой под коленную чашечку и заламывая руку за спину. «Синяк» взвыл от боли и попытался вывернуться. Ему это чуть не удалось, так как бичиха повисла на руке младшего инспектора с истошным криком:
— Ты, хрен моржовый, не тронь Ваню, так твою растак!
Тут подлетели Каратаев с Акимовым, и началась куча мала. Оперативники оторвали вцепившуюся в Гуладзе бичиху и угомонили «синяка». Героев скандала поволокли в отделение.
— Менты проклятые!.. Су-у-уки-и!.. Мать вашу так и рас — заливалась бичиха. — Люди, глядите, чегой они творя-ять!
Акимов улучил момент и наградил бичиху таким пинком, что она сразу замолкла. «Синяк» шел молча, лишь время от времени шепча себе под нос матерные ругательства.
Задержанных поместили в «обезьянник» — две расположенные симметрично камеры около комнаты дежурного по отделению.
— Ваня-я! — заливалась бичиха, вцепившись пальцами в решетку. — За что они тебя, родимого-о!
— Заткнись, пугало болотное! — вдруг заорал «синяк». — Какой я тебе Ваня?
Бичиха покачнулась и внимательно осмотрела «синяка», съежившегося на скамейке в камере напротив.