По виду, да, похоже, и по сути Крот был типичным уркой. Притом не из хитрых продувных бестий, всегда знающих свою выгоду, не из виртуозов воров, достигших высот в своем ремесле. Крот принадлежал к числу классических гоп-стопщиков, привыкших орудовать кастетом на большой дороге. Такие и на воле, и в зоне способны подписаться на самые поганые, темные дела и относятся к числу чрезвычайно опасных хищников.
— Ну что, бродяга, поговорим? — спросил Пашка. «Бродяга» на блатном языке означает вор.
— Охота язык напрягать, — буркнул зло Крот.
— Еще как охота. Увяз ты по самые уши.
— Не твоя забота.
— Я о тебе беспокоюсь.
— Если ты, мусор, такой заботливый, иди в детсад спи-ногрызов нянчить.
— И такие грубости от человека, которому ломится покушение на убийство представителя власти. Статья 102 пункт «в»…
— Свежо предание… Ничего ты мне не навесишь.
— Почему?
— Потому что максимум, что вы докажете, это мелкое хулиганство.
— Да? Для раскрутки двести шестая часть третья — особо злостное хулиганство. От трех до семи. Тебе с твоей биографией точно семь будет. Потом еще что-нибудь найдем. Глядишь, и до сто второй доберемся.
— Да? А доказывать как все будешь? Оглянись, мусор, какой год на дворе. Контора нынче не в авторитете, не при козырях. Судья скорее честному бродяге поверит, чем менту. Через трое суток на свободе буду.
— Ты чего, Крот? Газет начитался, и у тебя крыша съехала? Твой дом — тюрьма. И как вчера ты срок мотал, так и сегодня будешь. А Железнодорожный райсуд таким гаврикам всегда по максимуму давал. Даже в условиях нынешнего гуманизма. Сидеть тебе и сидеть. Кроме того, если бы ты просто с нашей конторой связался, было бы на что надеяться. Так ты же на прокурорского следователя полез. Такие дела не прощаются.
— Неинтересно слушать. — Крот демонстративно зевнул, хотя я видел, что последние Пашкины слова достигли цели.
— Теперь тебя опасным рецидивистом признают. Особый режим. Не сахар.
— Ну что ж. Там тоже люди живут.
— Как в песне: я Сибири не боюсь, Сибирь же тоже русская земля.
— Хорошо поешь, опер. Сплясал бы еще. А я похлопаю.
— Спляшу. На твоих костях.
— Чего тебе надо от меня? Чего прикопался?
— Да ничего. Просто ты хотел завалить следователя. Вот я и пытаюсь понять — зачем.
— Никого я не хотел валить.
— А свинцовая труба и финарь тебе для чего?
— Это вы все подбросили.
— Подбросили?
Пашка из сидячего положения врезал Кроту носком ботинка по голени. Крот взвыл и согнулся, держась за ногу.
— Я с тобой по-дружески говорю, а ты выдрючиваешься тут как б… последняя, — кинул Пашка.
— У, волчина, — зашипел Крот, держась за ушибленную Ногу.