Я промолчала, разглядывая замершую у ног мышку-полевку.
Вспомнила, как разительно изменился мир от магии ундин, и… так и не нашлась что ответить.
— Как риолин твоего отца оказался у тебя, Эя?
Я пробормотала неуверенно:
— Вилла считает, что это вы прислали ундину с ним…
— А ты как думаешь? Я или нет? На чьей я стороне, Эя?
Я подняла голову, заглядывая в глубокие, черные, как ночное небо, глаза Велеса, и поняла, что из них на меня смотрит глубь веков, мудрость самой Вселенной.
— Я… Я не знаю… — пробормотала я.
— Когда ундина приходила к тебе, с тобой что-то произошло. Что-то новое, чего никогда раньше не случалось. Так, Эя? Ты что-то поняла тогда, сидя на берегу моего озера? Что ты поняла с помощью магии ундин?
Я захлопала ресницами, понимая, что не смогу ни смолчать, ни слукавить. Этот хитрый Велес вытянул на поверхность то, что было скрыто в глубинах моего сознания. Я сама не поняла, какое огромное значение для меня имела встреча с магией ундин, думала, это как действие вина, было и прошло, а оказывается, это странное ощущение стало моей жизненной позицией… пусть пока и неосознаваемой.
Мои губы раскрылись, и прежде, чем я успела подумать о чем-то другом, я произнесла то, что думаю и чувствую:
— Я поняла, — сказала я, — что ничто не имеет значения. Ничто на свете. Вообще.
Велес немного помолчал, продолжая смотреть на меня своими бездонными глазами, от которых я не могла отвести взгляда. Уставилась, как восторженный кролик на удава.
— Это хорошее понимание, — сказал, изгибая губы, Велес. — Особенно учитывая пережитое тобой. Все, что ты пока не можешь ни понять, ни объяснить, а потому терзающее твои мысли и чувства. После утраты близких… Это лучшее понимание, что могло случиться с тобой, Эя.
Велес немного помолчал и снова чуть уловимо кивнул, качнул ветками с трепещущими разноцветными лентами в них.
— Ты уверенно взошла на первую ступень мудрости, что хранит много веков твой доблестный род. Следующая ступень этой мудрости, на которую тебе предстоит взойти очень скоро, — значение имеет все.
Я заморгала, осмысливая услышанное. Как это — значение имеет все? Если мир, как показала мне ундина, всего лишь сон? Так не больно жить… Так не больно помнить… Просто сменяющие друг друга картинки. Калейдоскоп цветных песчинок, что складываются в самые неожиданные узоры, распадаются, чтобы больше никогда не встретиться, но образующие узоры совсем новые, может, и грустные, но не менее прекрасные… и если смотреть на все это так, сверху, — то не бывает грустных и веселых узоров. Все есть сон. Мир — есть не имеющий значения сон…