После чего возвращаюсь на стул без его помощи, даже не взглянув в сторону проклятого ошейника. Меня трясет не то от пережитого, не то от осознания, что я целиком и полностью в его власти, тем не менее внешне я остаюсь спокойна. Расстилаю салфетку на коленях и дожидаюсь, пока он займет свое место.
– Вы так и не сказали, чем из того, что здесь есть, я не смогу отравиться, – говорю я и спокойно встречаю взгляд, полный беспросветной тьмы.
– Для людей в Аурихэйме губительны лишь плоды грига. Это яд, который убивает мгновенно.
– А для элленари? Есть здесь какой-нибудь смертельный яд для элленари?
– Вы нарочно испытываете мое терпение, леди Лавиния?
Испытываю? Это я даже еще и не начинала. Поэтому сейчас с милой улыбкой произношу:
– Ну что вы, ваше аэльвэрство. Мне просто нужно знать, чем я могу защищаться в случае чего.
– Вы здесь под моей защитой, – почти рычит он. – Никто не посмеет причинить вам вред.
– Да? – Я все-таки рискую и кладу себе странное по виду блюдо, чем-то отдаленно напоминающее овощное рагу под соусом. – Это вы сейчас о тех, на глазах кого собирались учить меня уму-разуму, задрав мне юбки?
Матушка упала бы в обморок от подобного заявления, у Золтера лишь раздуваются ноздри. Меня окатывает его яростью, как ледяной водой с неба ближе к концу осени, я опускаю глаза и пробую кусочек. По вкусу чем-то напоминает смесь картошки с горохом, разве что более твердое и волокнистое. Понимая, что говорить со мной сейчас себе дороже, его аэльвэрство предпочитает есть молча, и я целиком и полностью поддерживаю его решение.
Так проходит наш первый совместный завтрак.
Когда он наконец поднимается, чтобы отодвинуть мне стул, я интересуюсь:
– Со мной была девушка. Где она?
Я отчетливо помню слова Льера: «Ты пойдешь с нами, девочка?» – и ответ девушки: «Да», но несмотря на это сейчас надеюсь услышать, что она осталась в Мортенхэйме и что последнее мне показалось под воздействием морока элленари.
– Она в целительском корпусе.
– В целительском?! Что с ней?
Золтер смотрит на меня сверху вниз и коротко произносит:
– Не перенесла перехода.
Целительское крыло отличалось от нецелительского только тем, что в нем было еще холоднее. По крайней мере, мне так показалось, пока мы на пару с его альвэрхамством шли по коридорам, а все снова стелились по стенам, я сто раз успела пожалеть, что на мне нет шали. Никогда в жизни не жаловалась на холод, даже в стенах Мортенхэйма, многовековых, каменных, поглощающих тепло, а здесь мерзла от кончиков пальцев ног до макушки. Впрочем, возможно, все дело было в магии смерти, пронизывающей это место, или правильнее будет сказать – являющейся его сутью?