– Даже ценой клятвы жизни?
Золтер оборачивается, пристально смотрит на него, но Льер смотрит на Ирэю и произносит все так же спокойно:
– Ты знаешь, на что она способна.
Золтер кивает.
– Даже ценой клятвы жизни, – говорит он и уходит.
А я понимаю, что ничего не понимаю. Смотрю, как вокруг нас мельтешат пары, и в одной из них крылья девушки трепещут, словно она вот-вот собирается взлететь. Смотрю, как спина Золтера заслоняет полыхающий яростью взгляд Ирэи, и в эту минуту Льер снова подхватывает меня за талию, вовлекая в танец.
– Что происходит? – спрашиваю я, глядя ему в глаза.
– Нам нельзя просто стоять и разговаривать. Это противоречит этикету.
Противоречит этикету?!
То есть то, что происходило вон там, на глазах у всех, – это по этикету, а просто стоять и разговаривать – противоречит ему?
– Мне безразличен ваш этикет. И я спрашивала не об этом.
– Тогда о чем?
Этот танец не менее дикий, чем был в Мортенхэйме, с той лишь разницей, что сейчас я еще отчетливее чувствую его ладонь сквозь ткань платья. Не представляю, из чего оно сделано, я его почти не ощущаю, если энгерийские корсеты и кринолины заставляли вздыхать с благодарностью, когда ты от них избавляешься, сейчас я не чувствую ни малейшего неудобства.
– О том, что здесь произошло.
– О том, как ты выкинула Ирэю в портал?
– Об этом в первую очередь.
– Тебе не рассказывали о раскрытии магии в Аурихэйме?
– Мне ничего не рассказывают, – резко замечаю я. – В этом-то и проблема.
– И все же Ирэя кое о чем тебе рассказала.
Пальцы Льера стискивают мою руку так жестко, словно я собираюсь вырываться, но я не собираюсь. В этом безумии самое безопасное место – рядом с ним.
– Откуда тебе об этом известно? – спрашиваю я.
Смотреть ему в глаза ничуть не легче, чем Золтеру, возможно, именно потому, что наша с его аэльвэрством связь скреплена магией. С Льером меня не связывает ничего, но я чувствую пульсацию в ладони, которой касается он. Словно сердцебиение, текущее из руки в руку.
– У меня свои источники информации.
И один из них только что провалился в портал.
К счастью, мне хватает ума не сказать это вслух.
– Даже если и так. Что с того? – насмешливо спрашиваю я. – Ты сожалеешь о том, что сделал, но не можешь ничего исправить.
– А если могу?
– Не можешь. Ты связан…
– Клятвой жизни, – говорит Льер. – И он только что дал мне право действовать в обход ее.
Слова – самая большая сила в Аурихэйме.
«Повелитель сказал, что с вами могут быть проблемы, аэльвэйн Лавиния. И разрешил действовать в рамках допустимого».
А допустимое здесь каждый определяет сам. Нет, убить меня или причинить настоящий вред магистр точно не смогла бы, но она смогла сделать то, что сделала. И если я правильно понимаю, как это работает, Льер может вернуть меня домой, если… возникнет прямая угроза моей жизни. Это не убьет его и не обратит в тлен, но к чему это приведет? При одной мысли о том, что с ним сделали за один поцелуй, мне становится холодно, а клубящаяся в груди сила стягивается в ком.